Вот такие пироги или Лёгкий флирт, укрепляющий семейные отношения

делая свой поршенёк для него более приемлемым... Оставить так?

— Угу! — только и произносит она, шумно задышав и вцепившись ногтями в его бока.

Второй заход оказывается гораздо более длительным по времени. И Саше кажется, причём один за другим несколько раз, что ею достигнут пик наслаждения. От переполнявших её острых ощущений хочется кричать. Но из опасения обнаружить свои, мнит она, животные чувства, приходится, стиснув зубы, сдерживаться. И тем не менее, выдержать эту сладостную пытку до конца не удаётся. Едва только его змея начинает выплёвывать бисер из своего зева, как она полностью теряет контроль над собой, всё её тело трепещет, а из гортани вырываются какие-то утробные звуки...

— Ну как? — только и спрашивает Леонид, отпустив её ноги, но всё ещё оставаясь на ней и в ней.

Саша долго мочит, обняв его за поясницу... И только после того, как он, наконец, выходит из неё и располагается на спине рядом, возложив, между прочим её ладонь на свой мокрый и липкий уд, произносит:

— Да-а!

— Что, да?

— Уж и не помню, когда мне в последний раз приходилось испытывать такое...

— С мужем?

— Если быть откровенной, то навряд ли... Хотя, конечно, всякое случалось и с ним, особенно в начале нашей супружеской жизни... Но чтобы... Нет, такое бывало только с первым моим воздыхателем... Но с ним — понятно. Об его отличительных особенностях я говорила. А ты, мой дорогуша, в этом плане мало чем отличаешься от него...

И вдруг, осмелев, легонько подбросив несколько раз на ладони предмет своей речи и как-то странно хихикнув, замечает:

— Вон он как быстро скукоживается, твой змеёныш...

— Да, он устал, взмок и весь в соплях, нуждается в отдыхе... Но ты особенно-то не позволяй ему скукоживаться...

— Может дать тебе салфетку или платок, чтобы вытереть его?

— Не обязательно... Лучше погладь его и мошонку, потряси их пальчиками... Вот так, молодчина!

— Молодцом был ты! Дай я тебя поцелую!

— Подлинным героем был мой змеёныш... Почему бы тебе его не поцеловать?..

— Нет, дорогой, подлинным героем был ты сам!... Ишь как сумел ко мне приспособиться!... Ты прав: дело, оказывается не в размерах, а в том, как... Разве это не твои слова? И разве не ты только что на деле доказывал их правдивость? Так что, не прибедняйся, пожалуйста!..

— Да я и не прибедняюсь... Но и забывать об инструменте негоже... Чтобы мы делали без него?... Потому-то его и следует холить и лелеять...

— А я что делаю?..

— Молодчина!... А вот взглянуть на него, ещё раз предлагаю, не желаешь?

— Это что, поможет?

— Кто знает?...

— Так ...всё равно темно, не видно ни зги...

— А ты зажги свет.

— Можно... Но для этого нужно выйти из постели...

— И что же? Ты боишься?

— Да.

— Чего?

— Что ты увидишь меня, в чём мать родила. Я всё ещё стесняюсь тебя...

— Неужели?

— Представь себе, стесняюсь!

Она и на самом деле стесняется предстать перед его взором во всей своей наготе, опасаясь, какое