Эротические похождения Шлимазла Мицкитухова

священного молока ударят и забьют с треском в ведро любви. Муся нанизалась по самые шарики, попыталась заглотить их. Но ей это не удавалось. Настал миг откровений! Я завыл, как паровозная труба, обозначающая отправление состава. Вовчик, вероятно тоже приблизился к вратам Рая, закрякал и заквакал, как, только мог это делать только он. Звон и грохот божественного молока, ударявшегося о нёбо и горло ученицы, разносился на всю округу.

Вылизав досконально наших воинов, мамаша и дочь полезли за оплатой. Но мы отказались и готовы были даже приплатить им. Почему? Да патамушта! Такие испытания редко выпадали на нас в процессе обучительства...

***5***

— Если честно, то я совершенно не догоняю, причём тут я, — с искромётным сомнением, поглядывая на Вовчика, который, вероятно, исполнял Джигу, а на самом деле подпрыгивал то на правой, то на левой ножке, непонятничал я.
— Да как же ты не понимаешь! Олух царя небесного! На кону стоит престижность трёх или даже четырёх республик бывшего социального лагеря! Ты, как исконно русский, должен выступить против этих америкосцев, франчайзенгов и немчуры.
— Насчёт «социального лагеря», ты, конечно, загнул. А насчёт, исконно русского, вообще ни в какие ворота не лезет?! И о каких республиках идёт речь?
— Россия, Украина и эта, как её, где вместо плова бешбармак едят.
— Казахстан? — подсказал я.
— Ну, типа того! — запояснялся Вовчик.
— Боюсь, как бы тебя не побили камнями или батогами, насчёт плова. И где ты среди евреев увидел исконно русских? — перстоуказуя себя в не хилую грудь, заинтересовался я.
— Сволочь! Но ты ведь сало ешь?
— Истинно, — ответствовал я.
— Когда тебе, последний раз делали обрезку?
— Обрезание? — предположил я, — Никогда...
— Ты в Яхву, веришь?
— Ни божеж мой!
— А, хули, выкобениваешься?

— А приз-то, какой? — замеркантильничался ваш покорный слуга.
— Чаша в форме вагины, сделанная из чистого... чистой меди, заполненная коньяком семьсотлетней выдержки.
— Хымм, — захмыкился сексуальный маньяк секондарной степени, — может семидесятилетней?
— А тебе-то ни один хрен? Всё равно дофигищелетней!
— А в чём, собственно, конкурс, заключается? — заинтриговался я.
— Думаю. Как обычно, кто большё тёлок опорочит за отведённый промежуток времени, ну и всяко разнообразные сексуальные излишества. Естественно, такая инфа содержится под грифом: «Совершенно секретно», беззастенчиво врал мой дружбан и компаньон.
— А на когда сиё мероприятие назначено? — заинтересничался исконно русский любитель сала с чесночком.
— Через семь часов начинается первый тур, — пытаясь сделать антраша, пояснился толстопузый.
— Вовчик! А тебе никогда не говорили, какой ты гандон?
— Нет... Никогда...
— Ну, так, я говорю: «Ты Вовчик, гандон, штопанный к тому же! Хуле мы сидим?! Резинотянщик?!»
— Самолёт ждёт нас! Твоё дело собраться, — ничуть не обиделся дружбан.

На взлётной полосе нас ожидал сизокрылый не то Боинг 747, не то ТУ 154. Через четверть часа мы покинули родные пенаты. Полёт был ужасен, мы постоянно проваливались в воздушные ямы. Мне так и не удалось застюардесить рыжую стюардессу в аэрофлотском туалете. Как только приход приходил в мою нижнюю голову, летательный аппарат, с усмешкой проваливался в