Меж двух пропастей

улыбка женственней и недоступней, а главное моложе. Глеб вдохнул запах ее темно-русых волос, коснулся обтянутого черным чулком бедра и медленно заскользил вверх, сжимая его рукой.

— Подожди, Глеб, — Аня отстранила мужскую руку, а в ее глазах мелькнул огонек вместе алкоголя, похоти и азарта, — я могу быть только с теми, кто полностью доверяет мне и кому доверяю я...

— Мне ты можешь доверять, — Глеб очень хотел ее, давно хотел и они оба знали об этом. У него давно не было никого, кроме жены, и сейчас его спасал только алкоголь, рука вернулась и нагло, но пока через юбку, мяла попу Ани.

Аня за шею притянула голову Глеба к себе и впилась огненным поцелуем. Ее язык как будто вырвался на волю из преисподней, горячий и неистовый. Глеб, обычно безразличный к поцелуям, поплыл. Ему вдруг показалось, что слюны слишком уж много, но Аня опередила его, оторвавшись от исследуемого ею рта:

— Доверяй мне...

Красным коготком она подтолкнула его в грудь, чтобы он сел на стул. Затем подняла юбку, рукой пробралась под черные трусики, сверху которых были видны темные волосики, значит Аня не брила там, и немного поласкала себя, тихо улыбаясь и внимательно наблюдая за Глебом.

— Полностью доверяй... — с этими словами она вытащила из трусиков руку. Глеб хотел что-то сказать, что дико хочет трахнуть ее, что она прекрасна сейчас, как богиня, но Аня тем самым пальчиком с красным коготком, которым только что ласкала себя, притронулась к его губам:

— Молчи, — а затем размазала свою влагу по губам Глеба.

И он молчал, только сердце билось, как перед чем-то очень важным, тем, что бывает только один раз в жизни. Его возбудила властность Ани, его к ней «доверие». Но каково же его было удивление и разочарование, когда она сказала — «На этом пока все, кончишь потом женушке в ротик». Сказала, засмеялась, не зло, а как-то весело и по-доброму, даже подмигнула Глебу и вышла. Разочарование, но не ярость. Глеб безвольно отпустил ее, потом встал, облизал губы, и не попрощавшись, уехал домой, чтобы «кончить женушке в ротик».