Ядерный ответ

ее баснями, она считала, что это правда.

Думаю, я не обращал внимания на мужчин вокруг нее.

Я никогда не чувствовал себя большим идиотом, чем в тот момент. Кто-то сказал, что задним умом все крепки. Задний ум — это отстой!

16 марта 2008 г. (воскресенье)

Когда мы уезжали, мама проводила нас до машины.

— Рэнди, пожалуйста, позвони и дай мне знать, что происходит, и не делай ничего, чтобы навлечь на себя неприятности. Я знаю, что ты найдешь решение. Я люблю Дженни так же сильно, как и ты, но если половина того, о чем ты мне рассказал прошлой ночью правда, тогда она изменилась и стала уже не той Дженни, на которой ты женился. Я доверяю твоему мнению. Помни, тебе нужно беспокоиться о Яне.

— Я позвоню, мама.

Мы с Яной вернулись домой и остаток дня играли на заднем дворе. К тому времени как я уложил ее на ночь, она была полностью измотана. Я взял пару бутылок пива и пошел в гостиную ждать, пока вернется с работы моя жена.

В девять часов открылась входная дверь, и вошла Дженни, неся чемодан.

— Привет, дорогой, — сказала она, ставя сумку. — Как прошли выходные? Наша маленькая девочка вела себя прилично?

Я поднял глаза от своего пива и сказал:

— Мои выходные, вероятно, были не так хороши, как твои. Меня трахнул только один человек, у тебя их, вероятно, были десятки.

Она посмотрела на меня так, будто я только что отрастил вторую голову.

— Что должна означать эта твоя острота? Я работала все выходные. Я устала, а обратный рейс был паршивым. Теперь я возвращаюсь домой к твоей странности. Какого черта?

Я залез под стул, взял дневник и швырнул его через комнату, как фрисби. Он чуть не попал ей в голову, пролетая мимо, и врезался в кухонный шкаф. Она стояла с открытым ртом и смотрела на меня, как будто только что появилась третья голова. Я не двинулся. Она повернулась и подошла к кухонному шкафу. Увидев, что именно только что разбило стеклянный фасад и фужеры с нашей свадьбы, она замерла. Она долго ничего не делала. Наконец она полезла в груду битого стекла и взяла дневник. Следующее, что она сделала, меня удивило. Она тихо вышла через заднюю дверь.

Я встал, выглянул в окно кухни и увидел, что она сидит на качелях, прижимая дневник к груди и яростно рыдая. У меня не было настроения мешать ей, поэтому я вернулся в гостиную и начал второе пиво.

Я допил второе пиво и начал третье, когда услышал, как открылась задняя дверь. Вошла Дженни, села напротив меня и положила дневник на журнальный столик. Я не знал и не интересовался тем, выплакалась ли она полностью или нет, но ее лицо было все красным и опухшим, а тушь из ее глаз струилась по щекам. Ее обычно ухоженные волосы были в беспорядке. Ее нижняя губа дрожала, и она все еще тяжело дышала.

Она посмотрела на дневник и сказала