Ночь в поезде

а нормальный мужчина. Я осторожно коснулся плеча Ирины и негромко сказал: «Ира, Вы мне так понравились, что я просто не смогу уснуть, если Вас не поцелую!»

Ирина тут же поднялась и сев, напротив меня, застегнула свой лёгкий халат. Несколько секунд она молчала, напряженно и оценивающе глядя на меня, а потом вдруг неожиданно, наверное, и для себя самой, разрешила: «Ну хорошо! Но только в щечку! Я понял, что могу действовать, мысленно твердя себе: «Только не спугни её!» Но, видимо, неутоленная долгое время сексуальная страсть и мой бурный темперамент не позволили мне поцеловать Ирину нежно и спокойно в щечку. Я крепко обнял её и впился в её губы страстным засосом. Она попыталась вырваться и освободить губы, но я был сильнее и крепко держал её в объятьях, продолжая целовать жадным поцелуем. Это продолжалось секунд десять. Я надеялся, что после моего долгого и страстного поцелуя она начнет обмякать и позволит мне продолжить более интимные ласки. Но этого не произошло, она резко вырвалась и сказала: «Достаточно!» Я тоже подумал, что страстного поцелуя в губы и того, что она не пыталась, освободившись от моих объятий, кричать и звать на помощь, пока достаточно и следует успокоить Ирину разговором, объясняющим мой страстный порыв.

Я снова сказал, что она так сильно мне понравилась, что я не смог сдержаться. Потом рассказал о своей неудачной семейной жизни, о том, что никаких близких отношений у меня с женой долгое время не было. Поэтому, увидев наедине такую привлекательную женщину, как Ирина, удержаться мне было просто невозможно и она, надеюсь, это понимает и не сердиться на меня. «Можно я Вас снова поцелую, Ира, в знак нашего примирения, чтобы спокойно лечь спать. Обещаю, что буду лишь нежно целовать вас, пока вы мне разрешите, не пытаясь делать ничего другого без вашего желания». Ирина сразу же решительно, но с каким-то надрывом, нервно ответила «Нет! Нет!», а я, не видя уже в ней прежнего равнодушного спокойствия и самообладания, интуитивно почувствовал, что она, очень страстная натура, которая просто боится потерять над собой контроль, но уже не закричит и не позовёт на помощь, если я не грубо, а ласково, неторопливо (спешить нам до утра незачем) и умело начну её снова ласкать. И я сел рядом с ней, осторожно обнял за плечи и начал нежно целовать её щёку, ухо, шею, потом, добравшись до её губ, прильнул к ним, сначала очень легко. потом плотнее и, наконец, со всей страстью, проник языком в её рот и соприкоснулся с её язычком. Она вначале пыталась отстраниться, не очень решительно, потом стала вырываться более резко, особенно когда моя рука, расстегнула её халат и мои пальцы стали очень осторожно мять моментально набухшие и отвердевшие соски её груди. Я понимал, что это критический момент: или она вырвется и всё закончится, или она всё-таки «поплывёт» и отдастся мне.

Поэтому я употребил всю