бок на диване, поджав ноги к подбородку, и, кажется, уснула. Наталья прикрыла ее халатиком.
— А ничего у тебя кукла, — демонстративно облизывая свою ладонь, произнесла Наталья, — одолжишь как-нибудь на прокат?
Сказать, что был в шоке — не сказать ничего. Молча, открыл бутылку и залпом выпил половину прямо из горла. Принес небольшую подушку и покрывало. Вдвоем мы уложили мою благоверную поудобнее. Через полчаса пришла машина. Мы с Натальей двинули в аэропорт. Поспали только в самолете.
В командировке, естественно, ничего не произошло. После наших проводов на Наталью я смотрел совсем другими глазами. А через неделю дома меня встретила, как ни в чем не бывало, моя дорогая женушка. Уделала меня ночью, как Бог черепаху. То ли от чувства вины, то ли с голодухи. (Специально для — На вопрос, помнит ли она, что вытворяла тем вечером, она невинно ответила: «Ой, я так напилась, ничего не помню. Проснулась на диване, вас уже не было. Ну, тебя на фиг, с твоим пивом».
Вот так бывает, иногда...