Мои некрасивые

но я сказал, что буду спать в Камазе. Мы остались вдвоем с кумой, и какое-то время пообщавшись, собрались уходить. Она шла впереди, и в тесной верандочке я все-таки взял её за плечи, развернул и поцеловал. Мне кажется, что это не стало для неё неожиданностью. Она возбужденно начала меня обнимать и целовать в ответ. Еле засунув свою немаленькую ладонь в трусики, я почувствовал, что она была вся мокрая.

— Я же тебя больше никогда не увижу, — взахлеб почему-то начала говорить молодая женщина.
— Я же тебя больше никогда не увижу... — с мольбой в голосе повторяла она все время, когда я снимал с неё трусики и доставал свой напряженный член, думая, куда и как бы к ней пристроиться.

Я никак не мог придумать позу, она мне помогала, и в темноте верандочки я нащупал стул. Поставил на колени. Нет, неудобно. Дальше стоял стол с банками. Я их отодвинул. И уложив её, задрав ноги вверх, начал скачку. Её пещерка была маленькой, под стать хозяечки, и у меня не сразу получилось вогнать член на всю длину. Было неудобно. Пришлось стать коленями на табурет.

— Откуда ты знаешь, как мне нравится? — опять начала бесконечно повторять девушка...
— Откуда? — как будто впервые в жизни она почувствовала в себе настоящий мужской член... А я и сам не знал. Я молча трахал её узенькую кисочку, держа её легенькое тело, как куклу. Я насаживал, чувствуя, что головка упирается в матку. Ещё никогда раньше у меня не было столько новых ощущений. Мне был по херу её внешний вид, отсутствие красоты, до задницы были предпочтения в объемах и формах. Я трахал, наслаждаясь, владел этой кумой и понимал, что она — на седьмом небе. Я представлял себя викингом, ворвавшимся в чужое поселение, захватчиком, который не задумывался о предохранении, о судьбах и последствиях. Кончал в неё бурно, с рыком зверя, и чувствовал её оргазм так, как мне казалось, никогда не чувствовал до того ни с одной женщиной. Она сжалась в комок, и мой член, уже обессиленный, был вытолкан сильными сокращениями её влагалищем.

На улице дождь не затихал, а даже, наоборот, усиливался. Натянув трусики, заправившись и застегнувшись, мы вышли. Вдруг мы увидели её мужа. Он сидел в нескольких метрах от дверей, где мы только что совокуплялись. Дождь с крыши капал на его фуражку, на брюки и куртку. Кажется, он дремал. Кума подошла к нему, начала тормошить. Потом мы подняли его и повели опять домой. Мужик что-то бормотал, обзывал её проституткой, блядью, но послушно брел, ведомый нами, по лужам, по траве, по грязной земле.

— Я приду к тебе в машину, — прошептала она, когда мы подошли к дому.
— Только уложу мужа спать и гляну на ребенка... Мне уже не хотелось. Я хотел спать и не хотелось проблем. Но все-же ждал. Ждал её недолго. Она постучала в дверь кабины, и я, открыв, подал ей руку.

Помню,