Тяжёлая участь дипломата. Часть 11

моим. Я разорвал поцелуй, чем вызвал удивление девушки. Но когда продолжил цепочку поцелуев её личика, шейки, ушка, её силы покинули, и она обессиленно начала падать. Я подхватил её и нежно положил на ложе. А когда захватил губами твёрдый, как камешек сосочек, сердечко Насти начало отбивать такую барабанную дробь, что казалось оно сейчас выпрыгнет из груди. В Насти с калейдоскопической скоростью сменялись две мысли:

— Как же это сказочно прияяятно.

— Ой, Боже, как мне стыыыдно!

Я оставил её крупную и упругую грудь на растерзание своим рукам, а сам начал опускаться поцелуями вниз. Засек небольшое тату на животике, но продолжил опускаться вниз, а когда коснулся языком клитора, Настя заметалась, застонала:

— Извини, я не должна стонать.

— Стони, милая, стони, кричи или ори от наслаждения. Мне это очень нравится.

— Спасибо, — дальше она уже не сдерживалась. Стонала во весь голос, поднимала попочку, усиливая нажим языка на клитор, ручками прижимала плотнее мою голову так, что и дышать было проблемно. Она на удивление довольно долго для первого раза продержалась в таком состоянии. Но когда её накрыл оргазм, она начала метаться так, что у меня с трудом хватало сил удерживать. Наконец Настя обессиленно откинулась на постель. Я еле сдерживался, чтобы без промедления не засадить ей по самые помидоры. Член был до того напряжён, что готов был лопнуть. Пока она приходила в себя, я лежал рядом и нежно поглаживал её.

— Это было невероятно.

— Настюша, а теперь тебе пора расстаться со своей целочкой. Нанизывайся на член, — я лёг на спину с торчащим, как мачта членом. Настя некоторое время смотрела на член, потом поднялась и, расставив ножки, стала на корточки у моих ног.

— А почему спиной ко мне?

— Я пока стесняюсь смотреть в глаза. Если ты не против, то позже я развернусь.

— Солнышко, как скажешь.

Девушка взялась за основание члена и начала приседать, направив его в себя.

Я почувствовал, как член упёрся в целочку. Настя приседала, а член никак не мог прорвать преграду, лишь растягивая её. В моей голове плясали болевые огоньки, но она не выдала ни единым движением, ни единым звуком, что ей очень больно. И продолжала опускаться на член. Наконец целочка разорвалась и член погрузился почти весь в горячее, влажное и очень тугое лоно Насти.

— Настенька посиди так не двигаясь, — но она не послушалась, приподнялась.

Провела пальчиком по стволу.

— Кровь, — удивлённо произнесла, — правда немного.

— Солнышко, я же тебе говорил, посиди не двигаясь. Пока ранка заживёт.

— Странное ощущение. Чувствую жжение. Значит заживает. В то же время я его чувствую в себе. Он мне кажется таким большим, что заполнил меня всю. И это ощущение очень приятное.

— Настенька, повернись ко мне личиком. Я хочу тебя поцеловать, только не слезай с него.

Вскоре она лежала на мне. Её расплющенные крупные груди упирались жёсткими сосками в меня. Мы с упоением целовались, а член двигался, как поршень в тугом цилиндре Насти,