Ночная фея

пола, брать надо мной верх). Она повалила меня на кровать. И я опять же, не хотел на корню рушить её самоуверенность, наблюдая за её дальнейшими действиями. Она использовала мои же приёмы против меня. Начала покрывать мое тело поцелуями, и при этом не целуясь в губы. Извернувшись непонятно каким образом, решила склонить меня к ласкам. Это была её второй ошибкой. Последовав обратному пути, я начал подниматься наверх. Где дойдя до шеи и почувствовав её отчаяние (ведь как так? она же, кажись, всё держала под контролем!) получил в меру не приятную, страстно-наигранную, пощёчину, и ещё раз повалив меня на спину. Она явно переборщила со страстью. Это была уже её третья и фатальная ошибка. Я больше не в силах был держать себя в руках и оставаться равнодушным к её «воспитательным мерам». Зверь во мне проснулся, и у нас началась какая-то хищная борьба. Нельзя сказать, что мне нравилось происходящее, ибо при занятии любовью, мне меньше всего хочется чувствовать себя на спарринге в татами... Я не сторонник такого дикого секса, я противник такого проявления любви. Поэтому поборов её, а это было дело времени, я обнаружил что... это, кстати, обидно признавать и писать даже будучи прикрытым занавесом анонимности... что мой детородный орган довольно тки без энтузиазма, без, скорее, должного энтузиазма подошёл к делу... я не знаю почему так получилось, но фактически проиграл скорее я.

— Милый, что случилось? — не поняв деталей обстановки, покорено спросила она.

— Мне это не по душе, прости. Дело не в тебе, мне просто нравится другая. — Соврал я и поступил как настоящая сволочь. Я не дал ей, но будь я проклят, если я это сделал сознательно, я просто не смог обмануть свой организм. Нет. Конечно, я поимел её. Но всё же, чисто для своей внутренней веры в себя, да и её, уже наверное, шаткой самооценки, лучше бы я сделал это физиологически. Одел джинсы и ушёл оттуда.

Это всегда очень больно для мужчины. Не могу представить себе случая, когда парень после такого провала с лёгкостью смог забыть об этом. А тем более я — парень не последней чувствительности, и тем более в столь раннем возрасте. Эта был прекрасный повод для того что бы я в очередной раз выбился из калии. Я много думал об этом, о причинах этого. Казалось, не впасть в полное отчаяние мне помогала мысль о том, что проблем с эрекцией у меня не было не то что бы никогда, а мало того, тот самый «подъём» наблюдался у меня ранее, просто при поцелуи своей благоверной. При объятиях с ней. При простом взгляде на неё, да чего уж там, иногда у меня вставал даже при мысли о ней («о ней» это моя школьная и давняя любовь). Эта мысль — была моей спасательной весточкой. Я понимал детали своего организма, но тем не менее отказывался их принимать. Не по