Им нет места в нашем обществе. Часть 1

я был обнаружен моим отцом в бессознательном состоянии от передоза. Меня отправили в специальную больницу. Но проходило полгода, год и я вновь принимался за старое. Отец часто менял города. Но я быстро находил там «друзей». В 20 лет я был девственником. Меня, как-то не посещали мысли о сексе. Мне было достаточно наркотического оргазма. У меня была подружка Риконситта. Мы часто на пару карманичали. Или грабили аптеки. Однажды она забралась ко мне в спальню через окно и попросила последнюю дозу в обмен на минет. — Ну, или трахни меня. Денсито! Поверь, мне это очень нужно! Я не выдержу этой ломки и мама точняком, сново упрячет меня в больницу. Я согласился. Сколько можно быть мальчиком? Однако у нас ничего не выходило. Риконсита пыталась расшевелить его губами, языком, руками. Она умело вводила мой обмякший «огурец» к себе в киску, но ничего не происходило. Промучившись со мной целый час, девушка сказала:

— Денсито, ты стал импотентом! И если не завяжешь с наркотой, тебе так никогда и не представится познать прелестей секса. Я завязал! Да теперь по прошествии 35 лет, я смело могу утверждать, что завязал! Нет я не импотент! У меня было много женщин. И одной из них была Синтиэлла — бывшая жена моего отца. Она не узнала меня. Но когда я оставил ей деньги, равные сумме, украденной в тот раз у отца, она поняла кто я.

— Бог наказал тебя Денсито? — спросила она. — Да! Синтиэлла. Но он дал мне и Веру. Спасибо тебе!

Рассказ Минотарино

Я не помню отца. Меня воспитывала мать. Я рос хилым и болезненным ребёнком. В школе мне зачастую приходилось испытывать насмешки и издевательства учеников. Особенно этим отличались троица друзей под предводительством Луичанио. Каждый раз они придумывали новые пакости. Самой невинной шалостью было, прицепить к моей спине листок с надписью: «Пожалуйста, пни меня». Все меня пинали. А на вопрос: «Зачем ты это делаешь?», отвечали: «Ты же сам попросил!»

Не проходило и дня, чтобы меня не заперли в собственной же кабинке. Однажды это случилось в субботу. И сколько я ни кричал и не стучал, никто не пришёл. Вся ночь прошла в кошмарах. С тех пор я стал бояться закрытых пространств. В воскресенье в школу пришли мама, директор, и полицейские. Заслышав их шаги, я стал дико кричать и биться в запертую дверку. На все их вопросы, кто это сделал, я отвечал, что не знаю. Именно тогда в моей голове созрела мысль о мести.

В нашем подъезде жил молчаливый старик китаец. Однажды я постучал в его дверь и, войдя, упал на колени. Я склонил голову и сказал:
— Прошу, Вас, научите меня драться.
— Если это ради мести, то уходи!
— Нет, учитель! Это ради самозащиты, — беззастенчиво врал я.

Прошло три года. Я безропотно сносил их издевательства. Они становились всё изощрённей. Однажды во дворе, позади школы, они сильно избили меня, а потом втроём помочились. Я