Дуняша в имманентности

баночку тресковой печени домой, мы открыли, запах тухлятины пришлось сутки выветривать. Всю партию отправили на свалку. Миша попробовал дёрнуться на магаданских, но, видимо, ему очень популярно объяснили, что этого делать не надо.

В банках юмора не оценили. Начались неприятные звонки, письма, цвет Мишиного лица стал устойчиво зеленым. Однажды вечером возле клиники меня встретил мужчина, который представился сотрудником банка.

— Ситуация такова, — сказал он. — Что мы будем вынуждены подавать в суд на реализацию вашего имущества. Я имею в виду квартиру. Я обязан вас предупредить.

— Вы не имеете права, — возмущенно сказала я. — Я там прописана.
— Вот ваше согласие как супруги на условия кредитного договора. — Мужчина достал из портфеля листок и протянул мне.

— Я это не подписывала. — Сказала я, прочитав.

— Сожалею, Юлия Владимировна, но если вы это не подписывали, вашему супругу грозит уголовное преследование за мошенничество.

В тот вечер Мишу отвезли на «скорой». У него случился инфаркт.

Я сидела в своем кабинетике в клинике в состоянии полной прострации.

— Что грустим? — Машка впорхнула в кабинет и уселась на стул напротив.

Можно сказать, что Машка была моя подруга. Она была постоянная клиентка, тоже приезжая, из Вологды, только удачно вышедшая замуж. Муж её был придворным адвокатом при крупной нефтяной компании. Девчонка она была легкая в общении, мы с ней частенько болтали о том и сём, когда было невмоготу, я у неё занимала денег, и, кстати, всегда отдавала.

— Есть проблемы! — глухо сказала я и рассказала всё, как есть.

— Д-д-да, — сказала Машка. — Неприятное положение. Хуже, чем залёт. Хочешь, я с мужем поговорю? Как-никак адвокат.

— Поговори. — Сказала я.

Машка позвонила на следующий день.

— Ну, чё там, твой муж ещё в больнице?

— Выпишут через неделю.

— Приходи к нам к семи вечера. Муж сказал, что безвыходных ситуаций не бывает. Записывай адрес.

Машкиного мужа, Адвоката, я раньше не встречала. На вид ему было около пятидесяти, так же как и Мише, но в отличие от Миши, от него исходила спокойная властная уверенность. Мы сидели в его кабинете, он за большим столом, я — на диванчике.

— Какие банки? — уточнил Адвокат.

Я назвала.

— С процессуальной точки зрения дело гиблое, — сказал он. — Неужели нельзя было застраховать товар? Придется включать неформальные механизмы.

— Это что значит? — спросила я.

— Банк имеет право сделать реструктуризацию долга. На довольно длительное время, например, на десять лет. Квартиру надо будет оформить в залог, и ежемесячные платежи совершать как отче наш, без фокусов.

— А почему банк должен согласиться? — сказала я.

— Банк ничего не должен. Это вы ему должны. Но я поговорю, — он нажал на переговорное устройство, лежавшее на столе. — Машенька, сделай мне чашечку кофе.

«Интересный у них стиль общения!» — подумала я.

Маша вошла в кабинет и я остолбенела. Из одежды Машку украшал только поднос. Она невозмутимо поставила кофе на стол и села рядом со мной.

— Не против? — Адвокат смотрит мне в глаза. Маша обняла меня и начала расстегивать блузку.

Лесбийского опыта у меня никогда не было.