Актер порно

нет у меня. И, возможно, никогда не будет. Вскоре начинается практикум, а я будто проваливаюсь в туман, все задачи решая на автоматизме.

Уже вечером, поднимаясь по лестнице, прохожу мимо квартиры этажом ниже. В очередной раз из-за дверей ловлю шум домашнего скандала. Громкий женский голос, срывающийся в крик, оправдывающийся мужской бас и взаимные упреки. Это ругается Таня со своим мужем, очень частая история как для этой квартиры. Мы с Таней давно знаем друг друга, наши мамы дружили, и, старшую по возрасту, еще в детстве ее оставляли присмотреть за мной маленьким. А пару лет назад в ее квартире появился муж. Таня быстро изменилась, вместо жизнерадостной девушки стала грустной и раздражительной.

Вот и сейчас дверь вдруг распахнулась, муж, парень ее возраста, выскочил и, на ходу накидывая куртку, по ступенькам убежал вниз. Такое уже бывало.

Я должен был пройти мимо, тактично ничего не заметив, но сегодняшний день заставил меня заглянуть в приоткрытую квартиру. Заглянуть в чужую жизнь, где тоже не все гладко. На маленькой кухоньке замечаю плачущую Таню, в легком домашнем халатике, с распущенными по-домашнему волосами и один на один со своей бедой.

— Что-то случилось, Танечка? Могу чем-то помочь?

Так и не понял, зачем я сейчас к ней полез. Мало ли семейных ссор каждый день? Но мы общались с детства, и ко всему...

Наверно, несчастному человеку легко тянуться к чужому несчастью. Одноименные заряды притягиваются.

— Проходи, Саша, — проговорила Таня. Я сел на кухне рядом с ней и встретился взглядом с ее заплаканными глазами. Тут она прикоснулась к моей руке и облокотилась головкой об плечо. Ее черные, как смола, волосы рассыпались у меня на груди, защекотали шею и ударили приятным запахом в ноздри. Легкая дрожь прошла по моему телу.

— Он снова мне изменил, — услышал я сдавленный голос девушки. — Опять не ночевал дома... Надоело вранье... зачем такая жизнь? — и до меня опять донеслось ее горькое всхлипывание.

В эту минуту ей больше не в ком вызвать сочувствия, но что сказать женщине, переживающей измену мужа. Бормочу что-то утешающее в ответ, а сам замечаю приоткрытые из-под халатика оголенные женские ноги. Красивые, с гладкой белой кожей. Заставляю себя отвернуть голову, считая, что стыдно засматриваться на тело девушки, когда ей плохо. Старше меня лет на семь, она всегда была классной девчонкой, эта Таня, и мне жаль, что ее муж, откровенный дурак, не ценит того, что имеет... Он просто не был на моем месте, когда ты — никому не нужен. Он не умеет терять, потому что не умеет получать.

— Все наладится, Танюша, — говорю ей я, хотя не понимаю как. Она благодарно жмет мою руку, как старому другу, и просит уйти. Ей нужно побыть одной.

Тяжесть в ногах и тяжесть внутри. Ничего хорошего нет в моей жизни. Я ничем не могу помочь такой как Таня, потому что не могу помочь самому себе. Депрессия наваливается с утроенной силой, и чувствую, что теперь она