Никогда не говори никогда

поняла, что ей грозит. Она взяла фотографию.

— О, кстати, можешь оставить себе. У меня есть несколько копий, если тебе интересно. Пока Дина сидела молча, Гриша удовлетворенно кивнул. — Теперь, когда неприятности позади, перейдем к делу. Ты будешь развлекать меня, когда я захочу. Дина подняла голову и покачала ею. — Ну-ну, мы уже все уладили. Я уверен, тебе понравится.

— Вообще-то, этот уик-энд будет хорошим началом. Мне все равно, что ты скажешь мужу, главное, чтобы ты была у меня к семи вечера. Просто чтобы показать тебе, что я неплохой парень, я даже дам тебе нижнее белье, которое хочу, чтобы ты надела. А пока мне кажется, что я сейчас в хорошем настроении. Так что поехали сейчас ко мне.

— Нет, — тихо сказала Дина.

— Что?

— Я сказала НЕТ, — Дина посмотрела на него. — Возможно, я совершила ошибку, которую, вероятно, никогда не смогу исправить, но я не глупа. Если я соглашусь с этим, то окажусь еще глубже в твоей власти. Рано или поздно ты заставишь меня сделать что-нибудь такое, что все равно выдаст всю эту историю.

Он успокоился и откинулся на спинку стула.

— Что ты собираешься делать? — Он рассмеялся. — Скажешь своему высоконравственному, честному мужу, какая ты шлюха?

— Да.

Одно слово Дины совершенно ошеломило Григория.

— Ты, ты не посмеешь, — пробормотал он. — Я знаю Сашу. Он вышвырнет тебя прямо на улицу.

— Он может, — Дина согласилась. — И если он это сделает, я не смогу его ни в чем винить. Я могу потерять все: его, детей, все, что у меня есть. Но я вынуждена рискнуть, у меня нет выбора.

Григорий сидел с открытым ртом. Нет, она просто не посмеет. Все это был какой-то блеф. Но что, если она это сделает?

— Григорий?

Он поднял глаза. Он был поражен спокойным, решительным выражением ее лица.

— На случай, если ты беспокоишься о своей роли в этом деле... так волнуйся.

— Боюсь, что твою еврейскую маму расстроит эта фотка... в панике пробормотал он.

Дина спокойно глянула на него, хотя внутри всё вибрировало. «Он сам себе копает яму».

— Да, моя еврейская мама очень расстроится. Но ещё больше расстроится мой русский папа. Не столько из-за фотки, как из-за расстройства мамы. Но прежде всего он очень расстроится из-за тебя, Гришенька!

Её папа был проректором политеха, и имел близкие связи с руководством университета, в котором работали и Дина, и Григорий.

Дина подозвала официанта и спросила, где можно позвонить.

— Это фото — улика! Я тебе не завидую. Я изменила мужу и буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Даже если Саша найдет возможным простить меня, мне будет очень трудно самой простить себя за то, что я причинила боль ему и моей семье. Но ты будешь сожалеть ещё больше!

...

— Папа, я срочно еду к тебе! Очень серьёзно!

Через час из кабинета отца Дина позвонила Саше и попросила выйти встретить её у проходной своего КБ.

— Сашенька, это очень важно!

Рита — год назад

Это было невероятно! Это был