Кума-Керо

меня явно не устраивала.

— А так. Взялся за гуж, не говори, что не дюж! — села она и стала натягивать свои семейные панталоны. Поняв, что «клин вышибают клином», я оделся, подошел к ней, взял под козырек:

— Жена мичмана Скороход! Как командир вверенной мне части, поставленной на эту должность государством, официально предупреждаю вас в попытке шантажа меня с вашей стороны во время исполнения мною своего служебного долга. А посему сейчас вызываю вооруженный наряд, для сопровождения вас в камеру задержанных гарнизонной комендатуры, где вы будете находиться под следствием до суда, Вам ясно!

Дама из белой стала красной. Она вскочила, замахав руками:

— Что вы! Что вы, товарищ командир! Пошутила я. А вы сразу так... — махнула она рукой и разревелась. Я утешал ее, как мог. Договорились: я отзываю назад ее арест, а она будет ложиться под меня только по моему приказанию, но не реже двух раз в месяц.

... Проснулся я поздно. Голова гудела и трещала. Рядом никого не было. С кухни доносился запах заваренного кофе. Вошла моя половина с дымящейся чашечкой кофе на подносе.

— Как ты себя чувствуешь, милый? — заворковала она, присаживаясь ко мне.

— А где Виктор?

— Какой Виктор?

— Ну, этот, Кума-Керо?

По ее недоуменному взгляду сразу понял, что несу что-то невразумительное.

— Тебе что-то приснилось, дорогой? — наклонилась она ко мне, затыкая рот поцелуем.

— Может быть. Но разве вчера мы с ним не пили? А потом здесь... — постучал я по матрацу.

— Нет. Ты еле пришел вчера со своего мальчишника и тут же завалился спать.

— А мне показалось...

— Тебе многое стало казаться после очередного перебора. Надо придерживать себя. Чай тебе уже не тридцать, — задрала она свое кимоно, обнажив колени.

— А у тебя действительно восхитительные ноги, — сказал я, целуя ее коленки.

— Только сейчас заметил? Об этом знали все в нашем гарнизоне и многие мечтали подержать их на своих плечах. Но я — верная женушка, не правда ли, милый, — хохотнула она, увлекая меня на себя, и широко раздвигая их...

Эдуард Зайцев