Тяжёлая участь дипломата. Часть 5

глаза девушки, увидевшей, что я вернулся. Вот что значит повальный сексуальный голод и вечный недотрах, хотя ни у кого из них даже маленького траха не было. Разве, что лесби. Но хотелось всем без исключения и очень. А сейчас у меня было желание сначала просто угостить девушку. Я разрезал шакрамом апельсин на четыре части и, отделив шкурку, поместил в прелестный ротик девушки дольку апельсина (я боялся, что если просто отдам апельсины, а она начнёт их кушать со шкуркой, то из этого ничего хорошего не получится). У неё глаза сделались по семьдесят копеек. От вкуса настоящего апельсина у неё даже возбуждение пропало. Все эмоции сосредоточились на неизведанном вкусе. О таком она и мечтать не могла. Ведь фруктов здесь и в помине нет.

— Солнышко, вкусно? Это тебе, — и я отдал ей остальные фрукты. В моей голове заплясали огоньки огромной радости, благодарности и смущения, — кстати, а как тебя зовут, красавица?

— Вероника. Простите посол Алекс, я из-за необычайно вкусных фруктов совсем забыла об истинной цели вашего возврата.

— Ника, перестань называть меня послом. Сейчас я для тебя просто Лёша.

— Хорошо, господин посо... извините, Лёша. Пошли в мой домик.

— Пошли. А тебе не влетит за то, что оставишь службу?

— Нет. Тем более, что машина времени будет снова готова к использованию лишь через четыре часа.

Метрах в десяти стояли небольшие домики. В один из них мы зашли. Я сразу же выставил антизвуковую завесу. После обучения Минахом я мог выставлять завесу так, что даже мысли через неё не проникали. Внутри обстановка напомнила гостиничный одноместный номер. Небольшой столик с различными флакончиками парфюмерии и прочей ерундой (как и в нашем времени). Интересная кровать. Она была одновременно кроватью и диваном. Но не стояла на полу, а была подвешена к потолку. И на ней можно было качаться, как на качелях. Только зашли и Вероника сразу упала в ступор. Она не знала, как себя дальше вести. Возникшее всепоглощающее желание, но как это практически реализовать и что ей делать, она не представляла.

— Ника, похвастайся, какая ты. Я хочу посмотреть на тебя. Полюбоваться.

— А ты не оставишь меня, если я тебе не понравлюсь?

— Глупенькая. Как такая красава может не понравиться? Но я хочу полюбоваться тобой без одежды. Стоп. Одну минутку, — я вышел из кокона и выключил его, — теперь раздевайся и показывай себя во всей красе.

Не смотря на кажущуюся простоту одежды, она была изготовлена из тончайшего материала и смотрелась очень элегантно. Вероника, преодолевая смущение, не спеша снимала с себя блузку, легкую юбку, нижнее бельё. Но всё это делала очень напряжённо. Своим женским чутьём она знала, чувствовала, что надо раздеваться медленно (эротично или нет это совсем другой и непосильный для неё вопрос). Но какие героические усилия она прикладывала, чтобы не сорвать с себя в мгновение ока все одежды. Не зная, где мне присесть, я сел на кровать, и она