Любите своих жен, они этого достойны

я не успокоился. Моя чаша злобы переполнилась настолько, что мне было необходимо как-то ее выплеснуть, и мой раздражитель был идеальным вариантом.

— Можно мне войти? — Лена переминалась с ноги на ногу, виновато опустив свой взгляд.

Я не сказал ни слова, и пригласил ее в квартиру жестом руки. Лена вздрогнула, когда входная дверь с силой захлопнулась за ее спиной.

— Чаю? — я буквально выплюнул это слово, пропитав его ненавистью.

— Нет, спасибо, — Лена говорила очень тихо, я едва ее слышал.

— Ой, да ладно! Не чужие люди, мы ведь можем попить чайку? — я потопал на кухню.

Лена зашла следом за мной. Она стояла в проходе, не зная, стоит ли ей присесть.

— Саш, я...

— Чего? Не хочешь? Так не пей. Ты ведь и сама прекрасно принимаешь решения. Что тебе мнение других, ты ведь все делаешь по-своему! — на маленькой кухне можно было оглохнуть от моего голоса.

— Саш...

— Что, «Саш»? Что? Ты не могла сказать мне этого раньше? Правильно, а зачем?! Разве мне это нужно знать?

— Не кричи, пожалуйста.

— Почему? Боишься, что нас кто-нибудь услышит? Мы три гребаных года провели в тишине. Все время что-то скрываем, ото всех, друг от друга. Я вот от тебя тоже кое-что скрыл. Знаешь что? Ничего!

— Саш...

— Да что? Я тебя слушаю! Весь во внимании. Что ты хотела сказать?

Лена молчала.

— Нечего сказать, да? Ты тогда молчала, и сейчас молчишь, наверное, тебе просто наплевать на меня.

Я сразу же пожалел, что сказал это. Даже в таком состояние, когда меня захлестнула ярость, я понимал, что это не правда. Мы никогда не признавались в любви, но мы любили друг друга.

Мне показалось, что Лена сейчас заплачет. Мой гнев сразу же стих. Я понял, какую боль мог ей причинить своими словами и ужасно сожалел, что сказал это.

Мы стояли и смотрели друг на другу. Я могу поклясться, что слышал свое сердцебиение в этой внезапно нахлынувшей тишине. Всего секунда и глаза Лены вспыхнули. Моя злость ушла, но она осталась на этой кухне, захватив другого человека.

— Наплевать? Да пошел ты! — кухня вновь наполнилась криком. — Ты хоть представляешь, чего мне это стоило? Ты знаешь, какого это смотреть в глаза холодному человеку и понимать, что всего в паре метров есть тот, с кем ты никогда не будешь? Знать, что ничего нельзя изменить, и каждая минута в холодной постели причиняет тебе боль?

— Так что тебе мешало все изменить?

И что это на меня нашло? Та капля гнева, которая заблудилась в моем сознании, была наполнена такой силой, что я не смог ее контролировать. Я думал, что остыл, но оказалось, это было не так.

— Что? Ты еще спрашиваешь у меня «что»? — глаза Лена стали красными. — А то, безразличный ты мой, что я не могу предать этих людей. Как я смогу объяснить детям, что хочу развестись с их отцом? Как я объясню родственникам, что семья, которую они считают идеальной, совсем не