Ночи любви. Часть 7

Анна сидела у окна в тёмной маленькой комнатушке. Свет почти не проникал в подслеповатое окошко. Единственным значительным источником света и тепла было пламя, горевшее в железной печи. Несмотря на его жар в комнате стояла сырость, из щелей в стенах тянуло промозглым холодом. Приближалась зима. В Сибири она наступала раньше привычных сроков и всегда как-то неожиданно. Вот и сегодня, едва проснувшись, утром Анна увидела в окно, что уже выпал снег, хотя стоял только сентябрь. Хмурые дни, похожие один на другой, тянулись однообразно.

Анна встала, зябко поёжившись, плотнее запахнула шаль, села за самодельный стол, неумело сколоченный мужем, стала писать письмо. Оно было адресовано тётке, Марье Фёдоровне Версаевой, но, по сути, женщина писала двухлетнему сыну, Александру Сергеевичу Петрушевскому.

Арест Сергея, случился сразу после декабрьских событий 1825 года. Приговор по шестому разряду — шестилетняя каторга и затем поселение в Сибирь — с учётом его искреннего раскаяния был сразу замен трёхлетней каторгой с последующим сибирским поселением. Анна, не раздумывая, последовала за мужем, хотя тётка упорно, в свойственной ей жёсткой манере отговаривала её, пугая лишениями, упрекая, что маленький Саша остаётся сиротой при живой матери. Племянника Марья Фёдоровна теперь полностью вычеркнула из жизни. Но Анна была непреклонна.

— Саша останется с вами, его бабушкой, — возражала Анна, чувствуя, как при мысли о сыне медленно истекает кровью раненое сердце и умирает часть её существа, — вы позаботились обо мне когда-то, сможете позаботиться и о нём. Кроме того, Николай Ильич, друг Сергея поможет. Они с Серёжей, как братья. С войны ещё.

— Да в уме ли ты?! — гремела тётка. — Где видано ехать невесть куда, живой закопать себя и бросить сына на произвол судьбы?!

— Я не закапываю себя, я лишь следую за своим мужем... — со слезами на глазах отвечала Анна. — Венчаясь, я давала клятву — быть вместе и в радости, и в горе. И то не просто слова были! Поймите же, только я могу спасти Серёжу! Так велит мне не только мой долг, но и моё сердце, моя любовь. Пока я жива, я буду жить ради него.

— А он думал о тебе, когда связался с преступниками?! — парировала тётка, грозно сведя брови. — И чем, скажи ты мне, дурочка, чем ты можешь его спасти?

— Я... я не знаю... Просто я буду рядом... буду держать его за руку... буду его опорой, его надеждой, — срывающимся голосом отвечала Анна.

Через несколько дней, провожая её в дальний неведомый путь, тётка тихо сказала:

— Прощай, девочка моя, Господь с тобой. Не свидимся уже, наверное, — я стара... Не достоин Сергей тебя... За Сашку не бойся, подниму. Береги себя — вон, махонькая какая... Одевайся теплее, не дай Бог застудишься! Пиши, непременно пиши!

В коридоре послышались шаги и голоса. Ссыльные вернулись на ночлег. Это был семейный барак. Сергея перевели сюда после года каторжных работ на руднике. В дверь осторожно постучали. Анна подошла и открыла замок. В комнату вошёл Сергей. Его высокая фигура не