Ты рыбачка, я рыбак…

Стояла тихая летняя ночь. Воздух над озерцом почти не шевелился. Вода была ещё тёплая, хотя минула полночь. Небеса с севера подсвечивались, и полярный день не позволял ночной тьме вступить в свои права. Как раз такие ночи бывают здесь, в северной Норвегии, в начале июля. Пробковые поплавки мирно покачивались на блестящей поверхности воды. Вот уже несколько часов ни одной поклёвкой не выдавало тайн своей подводной жизни рыбье племя. Последний раз рыба играла около семи вечера. Этим вечером муж и жена поймали с полдюжины приличных форелей, но теперь всё было тихо. Они не разговаривали друг с другом. Не обязательно болтать, иной раз вместе помолчать — и что ещё для счастья надо, думал мужчина. Так приятно бывает, когда звенящая тишина вокруг не нарушается ни единым словом, ничем. Просто вслушайся в тишину и позволь мыслям улететь далеко-далеко, и тогда насладишься вселенским покоем. Такими смешными чудаками покажутся все те, кто мрут с тоски, когда вокруг ничего не происходит. Лично он был вполне счастлив, тем более — с ним была его возлюбленная.

Истошный птичий крик прервал идиллию. Гагара, быстро проговорил он. Так ты здесь часто бываешь? Жена невольно прижалась к нему ещё ближе от неожиданного крика. Да, и раньше я сам вздрагивал каждый раз, стоит прокричать гагаре. Я напугалась совсем немножко, сказала жена. Зачем она так странно кричит? А бог её знает, гагару эту, может, для неё это вполне нормально — орать как ненормальная, улыбнулся муж сквозь таинственную завесу густых сумерек. Он ощутил её горячую кожу, когда она взяла его за руку. Было настолько тепло, что на обоих был минимум одежды. Он знал, что означает, когда у неё такие тёплые руки; вот странно, что она хочет этого прямо здесь и сейчас, в утлой лодчонке посреди ночного озерца — такого маленького, но практически бездонного. Он ласково провёл ей рукой по волосам и как бы заправил их за уши. Она лишь посмотрела на него и улыбнулась. Она прекрасно знала, на что он намекает, когда старается полностью открыть её лицо и закрепить волосы за ушами. Когда он положил руку ей на спину, так что крючок её бюстгальтера оказался под серединой его ладони, и придвинул второй рукой её лицо к своему, её рот уже был приоткрыт навстречу его, и они поцеловались долго, словно приковали свои тела друг к другу. Так они сидели и сидели, свившись в объятьях и поцелуях, и он отмечал про себя, что хочет её ничуть не меньше, чем когда-то, в самую первую ночь. Член уже не просто ёрзал под джинсовыми шортами — он теперь изрядно давил, но муж терпел до поры, поддерживая жену под её полноватую икру ноги. Он не хотел нарушать её романтического настроения и пока не гнал лошадей, позволяя превалировать в их сегодняшнем соитии. К тому же он всегда был не прочь, чтобы всё продолжалось как можно дольше. Если обоим полностью