Двое

— Макаров, что там по Челябинску? — суровая морда Петровича, моего начальника, мрачно смотрела на меня поверх монитора.

— В процессе, сегодня будет сделано.

— Не только сделано, но и подписано и подшито в отчет. Иначе будешь догонять меня. У меня самолет в 7 утра.

— Я помню. — ответил я, не отрываясь от ненавистных таблиц.

Петрович с утра уезжал в командировку с отчетом, который сейчас в спешке собирал весь отдел. Все как обычно, тут данных не хватает с филиала, здесь нет нескольких актов с объекта, там вообще глава не дописана. Типичная офисная суматоха перед дедлайном.

Следом за Петровичем в кабинет заглянула Женька. Ее точеную, стройную фигурку я узнал краем зрения, не поднимая глаз от экрана.

— Сережа, ты как, обедать идешь?

— Да. Что, пора уже? — с этим отчетом время летит. Похоже, что придется задержаться сегодня.

— Уже второй час, ты че? Разберут все.

Привычным движением я заблокировал компьютер и пошел на выход.

— Какие планы на сегодня? — испытующе спросила Женька, беря меня под руку на лестнице. Недавно она начала носить высокие каблуки, с непривычки постоянно искала у меня поддержки.

— Ты зачем их сюда надеваешь? Здесь же нет твоего Виталика. — ворчал я, попутно здороваясь с коллегами, кого не видел сегодня — кого кивком, кого рукопожатием.

— Не нуди. Мне надо привыкать.

Виталик — это новый парень Женьки. И ему нравятся девушки на высоких каблуках.

— Мудак он, твой Виталик. — это я не сейчас сказал, а когда только с ним познакомился.

Да, да. Женька — не моя девушка. Подруга. Или вернее сказать — друг. Познакомились через общих знакомых еще в институте, на теме общих увлечений быстро нашли общий язык, она обожала горные лыжи, я предпочитал кататься на борде. Пару выходных провели на горнолыжных склонах. Потом, когда ее подружку, с которой она пополам снимала квартиру, отчислили, я предложил Женьке снимать хату вместе, а она, недолго думая, согласилась и переехала в мою, съемную двухкомнатную халупу.

Странно, но и в институте и потом, на работе, очень нейтрально отнеслись к такому странному союзу разнополых молодых людей, по крайней мере, в глаза никто ничего не говорил и всяких скабрезных шуток на эту тему я не слышал. Такой вот общественный консенсус.

Далее было много чего — она утром ходила мне за пивом, когда меня мучило жесткое похмелье, а я не раз бегал в ночной магазин за женскими прокладками, когда у Женьки внезапно начинались неприятности по той самой части.

На какое-то крещение мы решили разнообразить свой жизненный опыт купанием в ледяной проруби. Женьку как-то пронесло, а я слег на неделю с жесткой лихорадкой. Все эти дни Женька была со мной, отпросилась с занятий в институте, сидела рядом, растирала тело водкой и смачивала мои потрескавшиеся губы влажной марлей. Я, единственное что хорошо помню — в полубреду постоянно вспоминал ледяные капли на ее коже, когда она только что вылезла из проруби, и четкий рельеф ее напряженных сосков под купальником. Потом даже стыдно было от