Естество в Рыбачьем. Глава 8

как вернуть авторские права на твои фотографии. Идём помаракуем.

Как только мужчины вышли из спальни, Лена стекла на пол по стенке.

— Чуть не спалились. Давно вы так?

— Лен... , не надо... Случайно получилось сегодня. Доча! Что это с тобой?

— Спонтанно... Извини, если не понравилось. Они у тебя они такие заманчивые. Я как увидела твою щель с такими развратными губками, что начала течь. Они оказались такие нежные. Лен! Тебе они тоже кажутся соблазнительными?

— Доня, я очарована твоими наблюдениями за моими гениталиями. Лен, тебе они тоже кажутся развратными?

— Нет. Мне такие большие не нравятся. При соитиях мешают. Тебе разве не мешают?

— Это моя дополнительная поверхность для ощущения члена. Егору вообще-то тоже не нравится мой вид между ног. Уговаривал сделать пластику.

— Мамочка не соглашайся! Лена, скажи ей, что так лучше!!!

— Да кто его слушать будет? Но вот твоя идея с Юрой меня поначалу испугала, а потом понравилась. Ты мне там синяков не оставила? — Нина опустила трусы, поджала подбородком подол платья. — Я плохо вижу — посмотрите.

Лена подпёрла ручку двери спинкой стула. Очень ей не хотелось вмешательства. Даже женщины, в этот очень, ну, очень, интимный момент.

В памяти всплыл день рождения близкой подруги, одноклассницы Татьяны Самойловой, сейчас любовницы в их редких, но метких розовых забавах. Три подружки собрались на даче у именинницы. Татьяна принесла бутылку вина «Рислинг» На... надцатилетних девочек слабый алкоголь подействовал как бочка спирта на команду футболистов. Они танцевали на столе, подражая героине забытого фильма. Вспотели, пошли ополаскиваться под летний душ. Горячая вода из бочки ещё сильнее опьянила девочек. Они голышом пробежали в дом. Попадали на диван. Танька уселась в кресло и положила разведённые ножки на подлокотники.

Алая нежность соблазнила Леночку. Она приблизилась к заснувшей Татьяне, втянула восходящий от промежности поток воздуха. К запаху мыла подмешивался какой-то манящий, тревожащий сознание аромат. Луч солнца, неожиданно вырвавшийся из-за облака, осветил именно тут часть тела Тани, которая сейчас интересовала Лену. Она наклонилась над лобком, случайно перекрыла луч, отстранилась, не мешая свету, ласкать что-то пульсирующее в алом переплетении слизистой оболочки вульвы. Влажные ткани блистали цветами красного спектра, от светло-розового до бордового. Эта влага призывала девочку Лену попробовать себя. Влага — это понятие мокрого, его можно осязать только влажным.

Жало коснулось влаги. Язык вернулся в рот, размазал влагу по нёбу. Это был мизер, но и его хватило острому восприятию девочки — солёно-терпкость и ещё что-то неизведанное. Этого мизера хватило для воспламенения цепной реакции — низ живота дал о себе знать приятным теплом.

Леночка слизнула ещё микрограмм слизи, этого количества хватило для воспламения всей тазовой области девочки. Струйка какой-то жидкости намочила правое бедро, одновременно обездвижив Лену. Это оцепенение было таким сладостным, что, вернувшись в реальность, Лена начала лизать влагу, не останавливаясь.

Танька проснулась, но ничего не могла сказать, поражаясь такой неге. У неё затекли ноги, но она не могла даже шевельнуться, восхищаясь действию Ленки. Она только сползла чуть ниже