Нарвал. Глава 7 (отрывок из произведения)

крепко держится за меня, её сильные ноги скрещены у меня за спиной, и она медленно начинает двигаться — всё ещё медленно, всё ещё растягивая себя и давая себе время привыкнуть. От каждого движения её лоно издает влажные хлюпающие звуки — эти звуки настолько пропитаны животным желанием, что я теряю всякое желание хоть как-то сдерживаться.

Я крепко сжимаю соблазнительно подставленные округлости Риз, оставляя, возможно, ещё несколько следов страсти, будто бы предыдущего раза было мало, и откровенно насаживаю её на член — полностью, по самое основание, так глубоко, как она только может принять. В каком-то смысле, эта ситуация заводит меня ещё больше, чем предыдущая — к дикой страсти и какому-то полусумасшедшему желанию бросить вызов верной смерти примешивается некоторая нотка... не знаю, обладания? Ощущения себя героем, с которым расплачивается собой благодарная спасенная принцесса? Риз, конечно, скорее капитан городской стражи, нежели принцесса, но тем не менее.

Раз за разом я то кусаю припухшие от постоянного над ними насилия губы, то жадно раздвигаю их своими собственными, заставляя лейтенант-коммандера сплетать свой язык с моим, оставляя между ними едва заметный мост из тонкой ниточки слюны, когда мы наконец разрываем поцелуй. Риз находится в страшно уязвимом положении — она не сможет вырваться, как бы сильно ей этого ни захотелось, и мысль об этом откровенно туманит мой рассудок, заставляя откровенно долбить девушку грубыми, сильными, почти жестокими толчками. У нас ещё будет время для нежного секса — если когда-нибудь идея такого извращения придет в наши головы, конечно — а пока нам нужно просто снять стресс и поблагодарить друг друга за всё, что мы друг для друга сделали.

Единственным способом, которым мы умеем.

Тай Риз.

Для меня это необычно — находиться в чьей-то власти. Сказала бы «полной», но, пока у меня свободны хотя бы зубы, не говоря уж о руках, я способна контролировать ситуацию в определённых пределах. И всё же это заводит. Быть слабой, зависимой, не брать, а отдаваться — это для меня ново, волнующе. В каком-то смысле Эрик сделал меня женщиной, нет, не физиологически, конечно — но он меняет меня внутренне, удивительным образом заставляя меня хотеть подчиняться его желаниям, а не навязывать свои. Я не помню точно, всегда ли я была альфой, я не помню своего первого мужчину, его образ скрыт в моём слепом пятне. Но точно знаю, что я не тот человек, кто решится отдать себя под чей-то полный контроль. Но Эрик... Возможно, ему бы я позволила больше, чем кому-либо ещё. Откуда во мне это доверие? Достаточно ли для него того факта, что этот человек дважды спас мою жизнь — или тут нечто иное, странное ощущение внутреннего родства, какого-то одного на двоих нерва...

И тут я понимаю. Гипер! Как сильно успели переплестись наши души, пока сплетались тела? Не воспринял ли некий над-разум, сотканный из обрывков потерянных жизней, нас как одного человека? Не оттуда ли мои странные, явно чужие обрывки памяти: кот, двор, солнечные пятна, сигаретный дым