Позвонил на работу, сказал, что возможно задержусь, и в предвкушении неизвестно чего, просидел на кухне до самого вечера.
Татьяна была умной женщиной. Она сразу же обратила внимание, что в прихожей больше нет моей обуви. Разувшись, она увидела меня на кухне и подошла ко мне.
— Съезжаешь? — ее голос не выражал ни грусти, ни гнева, ни печали. Вполне обычный тон, свойственный только этой женщине.
— Да, — я посмотрел на свои руки, словно был в чем-то виноват.
— Ты не предупредил меня заранее. Тебе придется заплатить за месяц вперед, как было прописано в договоре.
Той Татьяны, которую я знал, уже не было. Появилась женщина, с которой я познакомился, когда въезжал в эту квартиру. Расчетливая, и холодная.
— Хорошо.
— Я так понимаю, ты уже съехал? — Татьяна посмотрела в прихожую, а потом на меня.
— Ммм... вроде того.
— В квартире осталось что-нибудь, что принадлежит тебе?
— Нет, — я вновь виновато опустил свой взгляд, а потом посмотрел Татьяне в глаза.
Мне не за что чувствовать вину. Она пыталась прогнуть меня под себя, но я вовремя опомнился и гордо ушел. С «гордо ушел», конечно, можно поспорить, но все же, мой внутренний стержень цел, его не сломали.
Татьяна немного прищурила глаза. Не знаю, что она подумала, но ее глазки сверкнули, и я заметил, как сжались ее челюсти.
— Деньги с собой?
— Да.
Я помнил про договор, и на всякий случай, взял с собой деньги за следующий месяц. У меня были кое-какие сбережения, мне даже занимать не пришлось.
— Оставь деньги и ключи на столе, и можешь быть свободен, — Татьяна развернулась ко мне спиной. — Всего вам доброго, Александр.
Татьяна направилась в свою комнату, а я, в последний раз в жизни, выполнив ее просьбу, а скорее приказ, навсегда покинул эту квартиру.