Воин и русалка

доставляя невероятное наслаждение, с которым застигнутый врасплох Сивард был не в состоянии справиться. Какие-то несколько минут — и он излился в прекрасный ротик русалки. Та, дождавшись конца извержения, эротично слизала остатки семени с уголков губок своим раздвоенным язычком, после чего откинулась назад, на ковёр сухих листьев, выжидающе раздвинув прекрасные бёдра.

Не медля, воитель покрыл её, пронзив пылающим копьём её жаждущее лоно. Русалка вскрикнула, спугнув несколько птиц, застонала, обвила партнера ногами, подалась навстречу толчкам, вонзила коготки ему в спину. Стон за стоном срывался с губ речной девы, пока фаллос воина пронзал её естество. Не прекращая толчки, Сивард яростным поцелуем впился в губы русалки. Их языки на краткие секунды сплелись в танце, но вскоре воин оторвался от губ русалки и удвоил силу своих толчков. Русалка уже не стонала — она кричала. Сивард насаживал её упора, затем почти полностью выходил и снова врывался внутрь своим пылающим скипетром. Несмотря на невероятное удовольствие, выносливый воин держался до последнего, и лишь когда гибкое тело русалки выгнулось дугой, а его член словно сжали тиски, он отпустил контроль и излился в речную деву.

Воин и русалка лежали на ковре сухих листьев и говорили. Сивард рассказывал о своих подвигах, Ириллэ слушала и иногда задавала вопросы. Пара часов пролетела незаметно, и лишь когда взошла жёлтая луна, Сивард привстал.

— Мне нужно идти. Напарник может начать беспокоиться, где я пропадаю.

— Знаешь, а приходи сюда завтра утром. И... напарника своего приводи.

— Хорошая идея, Ириллэ.

Воин встал и, переплыв реку и накинув одежду, зашагал к деревне. Через несколько сотен метров он обернулся. Свет полной луны заливал лес и реку, но фигуры русалки уже не было видно.