Рождественская сказка

безоговорочно повиноваться.
То ли от этого пристального взгляда, то ли от обступившего его со всех сторон тепла, у Виктора закружилась голова. Все поплыло перед глазами. Сквозь наваливающийся сон, каким — то краешком сознания он почувствовал, как нежные руки повлекли его куда — то.
К жизни вернул тихий шепот и запах женского тела. Совершенно голый он лежал на спине, раскинув по сторонам руки, не в силах пошевелиться. Тепло, накатываясь волнами, наполняло тело. Рядом сидела девушка и, раскачивая распущенными волосами, гладила его руками. В мерцающих отблесках свечи перед ним, то появляясь, то исчезая, плыли ее пухлые щеки, лебединая шея, плавный овал плеч и маленькие, ослепительно белые груди с остренькими сосками, вздрагивающими при каждом ее движении.

Виктор почувствовал, как растекающееся по нему тепло, закипая, начинает перерастать в жар, напирающий и рвущийся наружу. Он попытался пошевелиться, но в то же мгновение маленькая ручка цепко схватила его плоть, заставив повиноваться. Влажный ротик, перецеловав колени, двинулся вверх по его телу. Перехватило дыхание. За нежными прикосновениями губ двумя потоками поползли волосы. Острые сосочки вспыхивающими звездочками запрыгали следом. Ротик добрался до держащей Виктора ручки и сбросил ее. Губки плотно обхватили его. И тут же язычок жадно завладел всем. Лаская и терзая, он властвовал над мужчиной напористо и безраздельно. Насладившись, губки разжались, давая передышку и пощаду. Девушка наклонилась и накрыла Виктора долгим поцелуем, засыпав лицо копной густых волос. Не успев опомниться, он почувствовал, как по нему вверх двинулся бархатный упругий животик, который сразу же остановило то, что терпеть уже больше не могло.

Девушка приподнялась, раскрылась вся и, изогнувшись, стала опускаться на клокочущее и зовущее. Медленно заполняя себя, она давала почувствовать каждое мгновение преодоления чего — то нежного, обволакивающего, приятно сопротивляющегося. Но в какой — то момент она не выдержала и с надрывным стоном стремительно вобрала в себя мужчину целиком, прижавшись к нему животом и запрокинув голову. Она дрожала и извивалась, позволяя и требуя быть в себе. Виктор обнял ее за бедра, помогая больше, сильнее, глубже отдаться. Он метался, напирал, рвался внутри нее. Предел страсти потонул в стонах обоих.
Девушка, тяжело дыша, устало поднялась, погладила его по щеке и, снова обретая власть над ним, прошептала низким голосом:
— Теперь спи.

Проваливаясь в бездну, Виктор успел удивиться, что впервые услышал ее голос.
Упрямый луч зимнего солнца заставил проснуться. Виктор удивленно осмотрелся. Он лежал на кровати, накрытый цветастым одеялом, в светлой чистенькой комнате. У окна с чем — то возился маленький старичок, по самый нос заросший бородой. На подоконнике щурился от яркого солнца жирный черный кот.
— Проснулся? — улыбнулся ему старичок.
— А то внучка мне рассказала, что чуть было вчера не замерз. Я тут лесником служу, — ему, видно, давно не терпелось поболтать с постояльцем.

— Внучка? — спросил, одеваясь, Виктор. Старичок опять заулыбался:
— Ну да, Полинка. На каникулах у меня гостила. Так утром уехала.
— Напрасно. Я бы подвез, — задумчиво сказал Виктор, усаживаясь за стол.
— А машина твоя в