Скрипка Страдивари

в паху, в какой то момент времени перешло в ощущение полета. Но пытка продолжалась Это было невообразимо. Хотелось кончить, прервать эту пытку. Одновременно хотелось продолжить его до бесконечности.

Лиля же продолжала играть со мной как опытная кошка играет с мышкой. Ее напор, то ослабевал, не давая мне пересечь грань и отодвигая эту грань все дальше и дальше, то усиливался, унося на волнах наслаждения. Любая попытка прикоснутся к ней пресекалась на корню. Я утопал в омуте. Омуте по имени Лиля. В глазах темнело, а принимая ее поцелуи, я подходил к грани сознания.

Я потерял счет времени, когда Лиля прошептала в ухо, «Посмотри и потрогай, какой он большой у тебя».

На ощупь он был стальным. А размеры — просто неимоверны. Я никогда не думал, что он может стать таким огромным.

Кончить мне Лиля все же дала, спокойно приняв его весь в себя.

Разговор, вновь, возник уже позже, когда поели, приняли душ. После хорошего секса у меня всегда зверский аппетит. К тому времени дрожь в коленках прошла, и нам было хорошо. Лиля ласкалась как мартовская кошка.

— И женщина может принять любой размер.

— Ну, ну — улыбаюсь, — а если огромный?

— Хорошо, спрашивать, как женщины рожают, не буду. Ты этого все равно не знаешь. Как думаешь, может существовать член побольше чем твоя рука?

— Нууу... боюсь, это было бы многовато.

— Давай, я научу тебя, как любить женщину, и ласкать руками.

Целую, выражая свое согласие. Все же с этой девочкой никогда не скучно.

Начали, как всегда с поцелуев. Потом ниже. У Лили красивые, и очень чувствительные груди. Она очень любит, когда их ласкаешь, слегка, не больно прикусывая за торчащие соски. Пупок — это у нее очень чувствительное место.

У меня не было опыта куни. Но многое природа подсказала сама. А еще, я слушал каждый ее вздох, каждый хрип, слушал ее тело. И играл. Это как игра на скрипке. Ты ищешь ту тональность, которая наиболее приятно звучит. В какой-то момент вспомнил, что речь шла о руке, ввел палец. Она утонула внутри. Спаренный палец, и движения в такт движениям языка. Вторая рука ласкает груди, живот. Взлетаю, и накрываю стонущий рот поцелуем, не прекращая движения там, и лаская ее прелестное тело.

Лиля превращается в скрипку Амати. Я ее Паганини, играю на этой скрипке, самую прекрасную мелодию на свете.

Складываю ладонь лодочкой, и продолжаю фрикции. Как же здесь мокро!

Вот он момент кульминации. Вся рука проскальзывает внутрь. Лиля подается навстречу, выгибается, хватает руку, пытается засунуть его глубже.

— Еще! — слышу я в ее хрипе.

Все, теперь действительно нужно еще. И рука начинает бешеный танец внутри нее. Вперед-назад, в бешеном темпе. Мне страшно, я боюсь повредить в ней что-либо. Но я уже не могу остановиться. Лиля бьется, хватает другую руку, впивается ногтями. Но остановить меня уже невозможно.

Взрыв был не фонтаном. Это было извержение вулкана, поток извергаемой лавы превосходил Ниагарский водопад.

Даю ей успокоится, осторожно вывожу руку. Боже, я наверное,