Огненная забава

наступившей темноте Аглая и собиралась улизнуть...

— Идемте, отсюда будет видно гораздо лучше... — от знакомого шепота, оглушившего не хуже майского грома, прогремевшего над самым ухом, у Аглаи едва не подкосились ноги. Нет, не хочу, не пойду никуда, оставьте меня в покое навсегда — пока она выбирала достойный отказ, Вячеслав, именно он, уже подхватил теплыми пальцами под локоть и настойчиво увлек в густую тень сирени.

— Как вы вообще смеете ко мне подходить! — Сердитый шепот Аглаи показался ей самой шипением разгневанной гиены. — Вы подлец и негодяй, вы самый последний мерзавец, прохвост и проходимец...

— Глашенька, — Аглая едва не завизжала от возмущения, — останови поток своего красноречия, насколько я помню, ты ни на секунду не дала мне повода усомниться в своем желании... — его ладонь мягко накрыла ее губы, и Аглая не удержалась от искушения укусить палец, а лучше два, второй рукой упираясь в грудь ему, стоявшему непозволительно близко, волнующе вплотную, отчего у Аглаи путались мысли, хотя она списывала этот странный эффект на действие шампанского. С коротким смешком (а ведь ему наверняка было больно, Аглая готова была поклясться) он отстранился, но лишь на секунду, за которую Аглая успела испытать облегчение, граничащее с разочарованием. В следующий момент ее запястья сжали мертвой хваткой крепкие пальцы (а значит, опять на нежной коже останутся синяки), а в губы с настойчивостью голодного вампира впились его губы. От него опьяняюще пахло табаком, незнакомым Аглае крепким алкоголем, кельнской водой — хотелось прижаться к груди и представить, что они снова в одиночестве затеряны в непроходимом лесу... А она наперекор себе все еще пыталась оттолкнуть.

— Нет! — Хотя, конечно, он знал эту старую как мир истину о том, что когда женщина говорит «Нет», она имеет в виду именно «Да». Приоткрывшиеся в протестующем восклицании губы дали ему больше простора для вероломных маневров — язык уверенно расширил брешь в неприступной поначалу броне ее сопротивления. Пальцы властно легли на ее затылок — из с таким трудом созданной прически выскользнула заколка, другая... Вторая рука уже обвивала за талию, рывком прижимая к себе настолько крепко, что у девушки оборвалось дыхание. Шипение поджигаемого фейерверка, грохот взрыва, десятки вспыхнувших в небе огненных искр — и Аглая от неожиданности вцепилась в рукава его пиджака.

Мужчина явно остался доволен произведенным эффектом. Глубокий, неспешный поцелуй затягивался... Он изучал ее каждым новым движением языка, брал ее в плен, и Аглая, все еще в вялых попытках сопротивления, последовала за ним с той покорностью, с которой крыса следует на зов волшебной дудочки.

Его рука, только что сжимавшая талию, теперь плавно ласкала спину, скользя вдоль позвоночника, не слишком аккуратно сминала платье и бок и подбиралась к груди. Аглая протестующе было попыталась укусить его за губу, но была нейтрализована касанием влажного языка к чувствительной мочке розовеющего внутренним пламенем ушка.

Темнота усиливала эффект прикосновений, тихое взволнованное дыхание говорило очевидней слов. Тело перестало подчиняться рассудку, с легкостью уступившему место пылкости страсти.

Пальцы мужчины