Январь

темно! Черт, и время детское, и после «такого» никуда не хочется.

— Давай ко мне, мне бумаги нужно подписать, отойдем, я тебя потом подкину.

«Все равно они где-то возле Людочки живут, может ещё и успею».

Она только кивнула в ответ и опять непослушные волосы не захотели заправляться за ухо.

Третий этаж. Квартира съемная, по знакомству снял. Почти уже родная. Сколько тут, воспоминаний.

Она начала сама раздеваться сразу. Обычно женщин в свой квартире он сам раздевал, и им это нравилось. Пальто помогал снять, сапожки стянуть. Но к этой девочке-девушке он, как-то боялся подойти. Снял свои ботики — мокрые, в снегу, в подъезде не захотелось отряхивать, еще соседи смотреть будут, кого он опять привел к себе.

Под пуховиком был пушистый свитер, который спускался ниже пояса сантиметров на двадцать, под свитером — облагающие гамаши или брюки, и ничего более.

«Она мне доверяет». «Ну да, после произошедшего».

— Что будешь? Чай, кофе? — И тут он увидел её: девушка, которая только начинает понимать свою красоту, начинает ощущать свою власть.

Она оглядывалась, поправляла волосы, и переступала с ноги на ногу. Гамаши, колготы — в этом он не разбирался, были на носочках протертые, но без дырок, косметики на лице не было, немного глаза подведены, и всё.

Коля присел, достал «гостевые» тапочки, и улыбнулся...

— Всё уже нормально, Всё нормально.

Прошли на кухню, он оставлял везде включенным свет, чтоб она еще больше расслабилась.

— А давай я тебе глинтвейна сделаю!

— А что это?

— Теплое вино со специями, тебе уже можно? — глаза ей были карие, глубокие как омут.

— Да, только немножко.

Что тут сложного — вина на чашку налить в посуду, поставить на огонь, бросить несколько кусочков сахара, две-три штуки, гвоздики, ванили и корицы, еще черного перца несколько горошин, пять минут и готово.

— А Вы что будете?

— Чай себе сделаю.

Деревянная ложка грязная, не успел посуду помыть. Пришлось срочно это делать, и мешать, мешать — не дать закипеть. Начало пузыриться — всё. Выключил. И накрыл крышкой, Настаивается, стынет.

Он смотрел на неё в упор — красивая чертовка, парни, наверное, косяками валятся.

Начали пить свои напитки, Прошло минут пятнадцать, и её прорвало. «Одноклассники, шли к нему дома (днем, пока родителей нет!), учатся вместе, (опять повторила), 2-я школа, учатся хорошо, он лучший по математике, ей литература проще дается. А вообще углубленно изучают иностранные языки. Зовут его Артём».

— Он твой парень?

— Да так... учимся, гуляем.

К своим 27-ми Николай научился читать женщин. И, потихоньку, попивая чай, он начинал понимать ситуацию: крутой парнишка подбил клинья к девчонке, и потихоньку водил её к себе, естественно, когда родителей дома не было. Шли они сегодня, и он решил выпендриться — поджигал и кидал петарды, пока одно чудо китайской пиротехнической промышленности не рвануло у него в руке. Теперь лечить будет долго... Что там еще останется от неё?

Наташа раскраснелась, и Коля понял, что ей жарко. «Не... раздеваться я ей не предложу».

— Ты один живешь?

Он снисходительно усмехнулся — уже на «ты».

— Да, Страшно?

— Нет. «Нет» было