Не было бы счастья

освободиться, и сквозь сжатое клещами горло умудрилась пролепетать:

— Не надо.

Но член его уверенно раздвигал лепестки моей промежности, и плотно скользил вдоль клитора. Меня вдруг обуяла и парализовала животная плотская страсть. Низ живота вспыхнул блаженством, я нежно застонала, подаваясь навстречу. Пьяный муженёк тяжело дышал, обдавая меня новыми волнами дешёвой сивухи, но я уже не обращала внимания на алкогольные пары. Я пальцами ласкала ему шею, прижимая его голову к себе ладонью. Он грубо и глубоко меня трахал, а я выгибалась и стонала. Так дерзко, цинично, и похабно меня никто ещё не брал, и от своего благоверного я ожидала этого меньше всего. Признаться стыдно, но страсть толчками вдруг во мне вскипела, и мощными вспышками пробегала по телу, блаженством растворяясь в голове. Он жадно облизывал мне губы и лицо, а я старалась поймать его язык своим, подставляясь и двигаясь навстречу. Боль от побоев испарилась в никуда, уступив место волнующей сладкой истоме. Какое-то безумие овладело мной, и оргазм неумолимо приближался. Мой благоверный тяжело дышал, и его живот ритмично шлёпал по моим ляжкам. Наконец оргазм ворвался в мою голову мириадами звёзд, и по телу несколько раз пробежала судорога экстаза. Муженёк выдернул из моей щели свой торчащий колом ствол, и густая сперма стала брызгать мне на лицо. Я открывала рот и пыталась её поймать языком. Последний плевок, мой громкий стон, и с этим стоном вязкая тёплая масса всё же упала мне на губы. Жадно всё облизав, я откинула голову назад, и застонала в последний раз.

Я лежала на полу, и слёзы стыда смешивались с его спермой на моём лице. Вся косметика теперь была размазана, а я хныкала и рыдала как первокурсница, провалившая важный экзамен.

Муженёк же мой неспешно встал, натянул штаны, и подошёл к столу. На меня он даже не взглянул. Он взял со стола недопитую бутылку самогона, и прямо из горла приложил большой глоток.

— Вот так я тебя буду воспитывать теперь — сказал он, поморщившись от крепкой гадости — чтобы верна мне была, и не шаталась по хорям, где не попадя.

— Да где я шлялась, ты, животное. Я вкалываю за двоих, а ты бездельничаешь и сплетни собираешь. Ненавижу тебя. Будь ты проклят.

— Ничего, стерпится-слюбится.

— Да ты, скотина, изнасиловал меня.

— У-у-у, как трагично, я преступник, я насильник — его голос перешёл на шёпот — я-я-я чикатило-о-о. Где прокурор? Присяжные? — кривлялся он сидя за столом и ковыряя пальцами в шпротах — да будет тебе известно, дура, что я всего лишь исполнил свой супружеский долг. И впредь я буду делать это регулярно.

Я сидела на полу и хныкала, а негодяй даже не помог мне встать. А сейчас восседал за столом и изображал из себя клоуна. Колено ныло всё сильнее и начало напухать, а я пыталась его массировать. Колготки были порваны в нескольких местах. Резинка на мокрых трусах лопнула. Мне было стыдно и больно. А глава семьи удобно