День рождения

само бушующее море. А я получила аристократическое воспитание, была обучена изысканным манерам, французскому и даже ненавистной мне латыни. Но обо всем этом я забыла, когда она буквально душила меня в своих объятиях.

Она наклонилась и поцеловала меня с таким видом, словно имела на это полное право, а не совершала преступление, как это расценили бы мои родители, застав нас врасплох. Её непокорные волосы, коснулись моего лба, когда она прижалась губами к моим губам. И хотя именно этого я и желала, что она, несомненно, прочла в моих глазах, её бесцеремонность привела меня в ярость. Я попыталась оттолкнуть ее, у меня вдруг проснулись остатки исчезающего стыда и умирающего разума, я засопротивлялась, упершись обеими руками в ее плечи, но прекрасно понимала, что с самого начала была обречена на поражение. И не только потому, что она могла оказаться сильнее меня, потому что была практически на полголовы выше меня и явно не пренебрегала регулярными занятиями спортом; просто я сама этого страстно желала, кровь бурлила во мне, и я не так уж сильно стремилась высвободиться из ее объятий, наслаждаясь тем, как её жадный язык прорывался сквозь губы и насиловал мой рот.

В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. Да, мне страстно хотелось познать то, о чем я смела, думать только в своих самых смелых диких фантазиях, засыпая в одиночестве на огромной постели в родительском доме. Глядя в почерневшие от желания глаза Инги (вот значит они какие, когда её терзает страсть!), я поняла, что она не позволит мне пойти напопятную. Она опрокинула меня на спину и тут же прижалась ко мне, растянувшись на мне. Мои мысли и чувства бешено крутились в моей голове, как пыль метается в лучах солнца. Инга продолжала осыпать меня страстными поцелуями, и теперь, прижатая к ее прекрасному телу с возбужденными сосочками, я поняла, как сильно она желает меня. Наши тела сливались друг с другом с дерзкой настойчивостью. Мои руки и ноги дрожали, когда она раздвинула их своими коленями, прижавшись, таким образом, низом своего живота к тому месту, которое уже пылала нестерпимым огнем.

Она с легкостью развязала шелковый шарф у меня на шее, размотала его и бросила на пол. Перламутровые пуговицы на блузке не оказали ни малейшего сопротивления её жадным пальцам, послушно выскользнув из своих обметанных вручную петель. У меня перехватило дыхание, когда она коснулась своими необыкновенно нежными руками моей набухшей от сильнейшего возбуждения груди. Лифчик не поддавался, и Инга, не желая тратить на него время, просто одним резким, нетерпеливым движением сдернула его, и стала несколько лихорадочно тискать мои груди. Ошеломленная ранее неведомыми мне чувствами, пронизывающими все мое существо, я невольно прикрыла глаза, запрокинула голову и полностью подчинилась ей, когда её губы, сползая все ниже и ниже, покрывали жгучими поцелуями мое трепещущее тело.

Я и вообразить не могла, что нечто такое возможно, что женщина может довести другую