Правдивая история

поймет, защитит.

Рядом с Ним я забываю обо всем. И мне хочется кричать от счастья. И держать Его за руку...

Вдруг Его покрытые колючей щетиной щеки замирают в районе моего пупка. А потом Он с силой дует мне в живот. И я звонко смеюсь. Он смотрит на меня с хитрой улыбкой и щекочет мои бока. Я заливаюсь от смеха. Он тоже смеется...

И это удивительно. Раньше я всегда считала смех не эротичным и ни капли не возбуждающим, и вообще несовместимым с сексом. Улыбка — еще куда ни шло.

Я была свято уверена, что секс это что-то постыдное, грязное, развратное. Смех же относится, скорее, к сфере возвышенных, чистых и искренних чувств и эмоций. Совершенно узколобый взгляд на вещи, как я теперь понимаю. С Ним я смеюсь постоянно. Он умеет подобрать такие слова, жесты, гримасы, что я не могу удержаться. А Он не может смотреть на меня без улыбки. Иногда я говорю Ему об этом. Тогда Он отворачивается, пытается придать своему лицу серьезное выражение, но стоит Ему взглянуть на меня, как Он тут же расплывается в улыбке.

Однако даже нам иногда становится грустно. Мы не говорим об этом, но мы оба чувствуем это. Как назревающая в безоблачном небе гроза, как готовый вот-вот прорваться наполненный водой воздушный шарик, как неизбежная неотвратимая трагедия. Мы знаем, что скоро нам придется расстаться — через две недели заканчивается мой контракт, и мне придется вернуться в Италию. А Он останется здесь. Мы оба понимаем, что Он вряд ли сможет приехать ко мне. А я не смогу остаться — у меня скоро защита диплома, а потом еще два года я буду учиться на магистра...

Я перестаю смеяться и невольно вздыхаю. Он смотрит на меня с пониманием и грустью, родственной моей. А затем впивается в мои губы поцелуем. Ему не нужно ничего говорить и объяснять — Его поцелуй красноречивее слов.

Он нависает надо мной на руках и медленно, стараясь не причинить мне неудобств, входит в мое жаждущее разгоряченное лоно. Я почти не ощущаю его внутри, но меня переполняет предчувствие. И вот накатывает первая волна. Я закрываю глаза и двигаюсь навстречу Ему. Он управляет моими движениями, направляет мою энергию в нужное русло.

Я громко всхлипываю, вскрикиваю на вдохе, царапаю его спину и судорожно сжимаю ногами его ноги. Он немного ускоряется, затем замедляется, давая мне возможность передохнуть. Затем он ускоряется снова. Я уже не всхлипываю, а кричу в голос. В ушах стучит, внизу сладко пульсирует, а в голове колоколом звенит слово, которым он назвал меня накануне, когда представлял какому-то знакомому: «Жена».

Он снова замедляется. Он не любит заканчивать раньше, чем я достигну пика. Я расслабляюсь, а затем с новой силой обхватываю его внутри и снаружи. Его спина покрывается мелкими пупырышками, нательный крестик мерно стукается о мою ключицу, а на лбу выступают крупные капли пота. Он стряхивает их, стараясь не попасть мне на лицо, но все