Авантюристка или 5 наших дней в Сочи

даже приземлилась.

Уже потом поняла как легко отделалась, но при приземлении так не показалось. Больно стесалась кожа с щиколотки.

Крики быстро затихли, драчунов разняла охрана, объявили «Все хорошо, продолжайте», и опять заиграла музыка.

Я сидела на камнях и грустно рассматривала ногу. Вечно меня подводит излишний коллективизм. Едем в Сочи? И я прусь. Подраться? И я за компанию.

Удивительно, как не встала в самолете на коленки у Санька, чтобы поддержать команду.

Хихикнула.

— Сильно ушиблась?

Рядом со мной присел крупный парень в шортах. Знакомый голос. О. Можно не удивляться. Потап.

Как магниты все притягиваемся...

— Нет, все нормально, — смеясь, ответила я.

Он помог подняться, придержал за талию. Я спокойно оперлась на крепкую руку, погладила по волоскам.

Мужская ладонь осторожно спустилась на бедро.

— Видел, как вы бросились разнимать. Храбрая леди.

— Это шампанское придало мне сил, — взглянула в глаза и утонула в сером ласковом озере.

— Тогда я тоже выпью немного шампанского для храбрости. Хочу познакомиться с прекрасной воительницей, вдруг у меня есть шанс.

— У такого как вы? — фыркнула, — Всегда есть.

— О.

Я подняла голову и получила неожиданный мягкий поцелуй, теплый и осторожный, с привкусом вина.

«А пошло оно все, я тоже отдыхаю» — сказал мозг и вышел из зоны связи.

Привстав на носочки, я упоенно целовала клиента или кто он там, мне по фиг.

Рядом растерянно прозвучало: «Настя...»

Но меня подняли и понесли, подальше от голосов и света.

Вплетая пальцы в ежик волос, дергая, прижимая его к себе, я пила и пила вкусность мужского ласкающего, не торопящегося рта.

Меня изучали и пленяли, медленно и неостановимо.

В небольшой беседке музыка была почти не слышна. Солнце только начинало садиться, я могла вволю рассмотреть каждый сантиметр роскошного мускулистого тела.

Пальцы гладили, а губы целовали.

Мы избавлялись от одежды друг друга, раскидывая ее веером, гладя открывающуюся теплую кожу, вжимаясь друг в друга.

— Сумасшествие какое-то, — прошептал Потап, и стянул вниз трусики.

Лавка стала для нас пристанищем, а беседка укрыла от всего мира.

Когда Потап вошел, плавно и нежно, в ответ только тихо и жалобно застонала.

Чувствовала как половые губки приклеились в стволу, облепили его. Парень замер, блаженно на пару секунд прикрыв глаза, потом приподнялся на локтях и задвигал бедрами.

Он разкачивался, удерживая за плечи и смотря в глаза.

Целовал отрывисто сухими теплыми губами. И выглаживал толчками, полировал внутренности, заставляя урчать как кошку, стонать длинно и вязко. Иногда замирал и закусывал за подбородок, щурясь, подрагивая от удовольствия.

Обвила ногами, подталкивая в ягодицы, чувствуя ткань до конца не снятых шорт.

На каком-то из витков я сжалась, укусила его в шею, тихонько пища и долго, томительно сладко спазмируя.

Потап переждал, покачался бедрами, устраиваясь, и, сильно сжимая меня руками, начал добираться до своей точки взрыва.

Забирался как в гору, все мощнее, выкладываясь, рвано дыша

Ахнул, и в меня потекло.

Е. Мы без презервативов.

Мать.

Я закаменела, наконец начиная соображать и пугаясь.

Поцеловав в лоб, нечаянный партнер отлепился и, довольно выдохнув, сел на лавку.

Быстро мы. Пару минут и все довольны.

— Ой, — сказала я, — парео-то забыла!

На глазах изумленного Потапа, подскочила,