Новогодние хлопоты

но мне было не до этого. В голове крутится одно:

— Надо трахнуть её до прихода остальных!

В её «пещерки» тесно. Вагина обтягивает член как перчатка. Начинаю двигаться.

— Ох-ххх... Уй-ййй... — стоны и причитания оглашают кухню.

— Во «горячая» девка, — проскакивает в уме, — уже и кайф ловит, а ведь только начал... — самодовольно предполагаю я.

Она стонет и ерзает подо мной, но я, не обращая на это внимание, начинаю долбить её сильными короткими рывками, чуть подкручивая бедрами.

— «Крученый мяч» лучше! — шепчу ей в затылок, продолжая двигаться.

Сильно подаюсь назад почти покинув вожделенное лоно, а потом сходу «ввинчиваюсь» опять. Вперед-назад, вперед-назад, остановка... И опять! «Плотная» киска, пара недель воздержания и в результате не помогают никакие ухищрения... Десять минут и я кончаю. В момент, когда меня «сандалит пыльным мешком по голове» резко подаюсь назад «вырываясь из плена», а сперма густыми струями заливает её попку...

Тяжело дыша, смотрю «на дело своих рук» — вязкими пятнами, стекающими по белой обнаженной коже. Но кроме этого её бедра, да и мой член покрывают темные в полумраке, размазанные по этой белизне пятна. Нет не те белесые даже в темноте медленно стекающие вниз по ягодицам, а чётко сгруппированные, размазанные до бордовой сухости вокруг только одного места... Осознав увиденное — замираю.

— Пипец! Приплыли! — проносится в голове, выбивая дух, — ты что, ещё девочка? — в панике шепчу я

— ... — хмыкает она, — уже нет. А это имеет какое-то значение? — с некоторым вызовом отвечает Лена.

— ... — теперь уже «мычу» я, — нет, конечно же, но... — пытаюсь сообразить, что сказать.

Вижу, как напрягается её спина, меня окатывает волной презрения и злости. Лена резко выпрямляется, так что мне приходится сделать шаг назад. Поворот головы и в меня «летят злые слова»:

— Не бойся, — цедит она источая яд, — это не ты соблазнил меня, а я сама захотела.

Гордо вздернутый подбородок, сжатые в ниточку губы, а в глазах... В глазах плещутся слезы и горечь...

— Ну что ты девочка? — я протягиваю руку, поглаживая по её щеке и пытаясь исправить положение.

— Уйди! — кричит она и пытается отодвинуться от меня, но я уже вцепился ей в плечо и не пускаю. — Отпусти меня, — в отчаянье шепчет она, вырываясь и заливаясь слезами.

Но я не отпускаю, наоборот, прижимаю её к себе, поглаживая волосы. Еще пару минут она рвется на волю, а я, обнимая, поглаживаю её тело, успокаивающе шепча разные слова.

— Дурочка, — словно слышу я со стороны свой голос, — какая же ты дурочка. Да и я, болван, не сообразил сразу... Ты ко мне... А я...

— У-ууу, — слышится у меня на груди, и промокшая рубашка холодит кожу.

— Перестань, милая...

А потом она замирает, успокаивается и уже просто уютно сопит, устроившись в моих объятиях. Я беру её за лицо и, приподняв, начинаю покрывать поцелуями зареванное, и опухшее от слез лицо. Губы, щечки, лоб и глаза. Солёная горечь под языком...

Постепенно перемещаясь вниз: подбородок и тонкая шейка с бьющейся темной жилкой. Она начинает