Лягушонок

перегибает меня через свою коленку и шлёпает прямо по заднице: раз, два, со всего размаха, шорты мокрые, рука мокрая и в песке. Больно.

— Ты ненормальное, эгоистичное существо, мы чуть не утонули! — три, четыре,

— Я думал, у тебя есть хоть чуточку ума, но нет, глупа, как пробка! — пять, шесть,

— Ведешь себя как маленькая избалованная девочка! — семь, восемь.

Рука ещё и ещё опускается на мои попку.

— Ты за кого переживаешь, за себя или за меня,

Однако моя ирония сейчас не к месту.

— Дура! Безмозглая дура!

Больно и обидно, я начинаю вырываться, но он держит крепко. Задница горит, и я тоже начинаю гореть, гореть — клацая зубами от холода. Только он может вызвать такую реакции, только его я всегда хочу. Это злит, мое предательское тело меня злит. Удалось вырваться, удалость двинуть ему в челюсть.

— Да пошел ты! Не смей меня бить! Езжай к своей идеальной невесте, оставь меня в покое! Трахайся со своей идеальной невестой! Живите долго и счастливо! Мне нет никакого дела до вас, слышишь!

Зачем я так кричу, зачем выдаю свою чувства, зачем слёзы на щеках? А к чёрту, всё надоело!

— Лягушонок, успокойся!

Да не могу, не могу я успокоиться! Что-то внутри прорвалось, хлынуло потоком, не остановить.

— Не смей меня так называть, ненавижу это прозвище.

Какой ловкий, опрокидывает меня на песок, валится сверху, смотрит.

— Лягушонок.

— Не называй меня так, прекрати! Знаю, что я лягушонок, знаю, что никогда не стану для тебя царевной, что ты никогда не обратишь на меня внимание.

Он смотрит внимательно, на мои клацающие от холода зубы, на мои слезы.

— Лягушонок, ты такая красивая!

Мозг воспринимает только опять прозвучавшее ненавистное слово.

— Не называй меня та...

Протест тонет в губах, целующих меня. Твои руки повсюду, повсюду гладят меня. Холодно?! Разве мне было когда-то холодно?! Разве мне может быть рядом с ним холодно?! И я отвечаю ему. Жадно, страстно, позабыв все обиды, отвечаю так, как будто мы одни на всей планете, как будто у нас есть только миг, прежде чем всё полетит в тартарары. Стаскиваем друг с друга мокрую одежду. И нам всё равно, что мы на пляже, что нас кто-то может увидеть. Нам необходимо слиться, объединиться, выплеснуть в друг друга страсть, бурлящую внутри каждого.

— Стань на четвереньки, а то песок будет повсюду.

Он входит в меня сзади, одним глубоким ударом. Полностью и сильно, до предела. Это вызывает мой протяжный стон. Подаюсь навстречу, выгибаюсь, сильно выпячиваю попку, давая максимальный вход в себя, чтобы в меня можно было проникнуть, как можно глубже и полнее. Мир вокруг кружится, вращается, хлещет ветром, бушует волнами, летит. Внутри меня тоже все бушует и плещется, наслаждение, вырывается криком, вырывается стонами, мольбами:

— Ещё!!! Прошу тебяяя, ещё!! — ещё наслаждения, ещё любви, хоть на мгновение, хоть на секунду.

— Сильнее!!! Ещёёё!!!

...И ты двигаешься, проникаешь в меня, натягиваешь меня на свой член, берешь меня, заполоняешь собой все моё тело. Если бы только тело.