Брат. Новелла

то ли сомнительного сна, то ли явного бреда наяву. Судя по его доброжелательной улыбке, он больше склонялся к версии, что это был сон и что ему именно из-за сна померещилось что-то странное и противоестественное.

— Ты что тут делаешь? — спросил он рассеянно, уже отпустив мою руку и откидываясь назад на подушку.

— Да я... — залепетала я предательски срывающимся голосом, — Я просто хотела посмотреть твою новую татуировку.

В общем я тогда решила идти ва-банк, понимая, что, если начну отпираться, мое положение будет смотреться гораздо непригляднее.

— Извини, что разбудила...

— Господи, Маринка, в другое время что ли нельзя было посмотреть...

Убедившись в том, что он ничего страшного не подозревает, я обнаглела и со всей уверенностью стала косить под дурочку.

— Ну, знаешь... у тебя на таком месте эта татуировка... Я как-то не решилась, — хихикнула я невинно.

— Какая скромница! Который час вообще? — он потянулся, красиво заиграв всеми своими мышцами и сладко зевнул.

— Кажется, три. Мне не спалось. Вообще-то я за книжкой пришла, а тут смотрю — ты лежишь. Вот я и решила посмотреть.

Он усмехнулся, блеснув белоснежными зубами, небрежно приспустил брюки и показал дракона, хвост которого уходил еще ниже в недоступную моему взору зону паха.

— Довольна? Надеюсь, хвост демонстрировать не обязательно? — снова усмехнулся он.

— О, нет! Избавь от такого счастья! — нервно хихикнула я, с деланным безразличием разглядывая роскошную картинку на упругом смуглом животе, — Классный! Я тоже хочу татуировку!

— Где? На заднице?

— Почему бы и нет...

В ту ночь все закончилось для меня хорошо, но, тем не менее, уже после того, как мы попили вдвоем чай на кухне, а я подобрала себе книгу по рекомендации Мити, я вернулась к себе в комнату в очень расстроенных чувствах, с полным ощущением какого-то необратимого провала. Что-то такое было в выражении его лица, чего я никогда не видела раньше. Он смотрел на меня как-то по-особенному. Я долго с волнением рассматривала себя в зеркало, ища то ли аргументы «за», то ли «против», но все равно мысли все снова и снова возвращались в одно и то же русло: нет никаких «за» и «против», я его сестра, и у моих грез нет будущего, как бы красива я ни была. Но вообще-то я была очень красива, бесспорно. Белокожая, зеленоглазая, черноволосая, с локонами до пояса, с мягкими женственными очертаниями фигуры, тонкими длинными чувственными пальцами, я походила, наверное, на речную нимфу, сошедшую с классических иллюстраций конца 19-го века к мифам древней Греции. Может, не стоило мне, как порядочной сестре, щеголять перед ним в такой короткой шелковой сорочке с полупрозрачным кружевным лифом? Кажется, он рассматривал меня более пристально, чем обычно, сонно подперев рукой подбородок и делая вид, что со скуки изучает коллекцию маминого фарфора в серванте, пока я заваривала чай. Господи, проблема в том, что я слишком много думаю о нем, поэтому уже не в состоянии адекватно оценивать обстановку! Кажется, это все становится опасным...

Впрочем,