Жаркая ночь в поезде

поверх мужской руки, теребящей клитор и уголок половых губок. Я в свою очередь, двигаясь в унисон с мужчиной, сама насаживаясь на его член, когда он двигался в меня, тоже ласкала сколький ствол пальчиками и мимоходом думала о том, что невозможно же так желать мужчину и мечтать снова о бурных резких движениях всего после десятка минут после предыдущего оргазма. Но мое тело, живущее своей жизнью, подмахивающее мужчине, ясно показывало мне, как я заблуждаюсь.

Удары мужчины становились все мощнее и резче. Я уже просто держалась за стенку руками, чтобы не упасть — мои колени иногда отрывались от койки, и в такие моменты я просто повисала на члене, загнанном в меня по самые яйца. Асхат рычал не переставая, а я только благодарно двигала попкой ему навстречу.

И вдруг он вышел из меня, и моя щелка ощутила себя брошенной и осиротевшей на мгновение, пока взрыкнувший Асхат не выпустил горячую обжигающую струю. Я почувствовала, как меня буквально заливает — попку, спину до самых лопаток, мокрую измочаленную дырочку. Я обернулась и удивленно ойкнула: одна из больших капель шлепнулась мне на щечку...

Тяжело дышащий Асхат наклонился и поцеловал меня в губы. Я с наслаждением ответила на легкий поцелуй, умирая от щемящей нежности к своему первому мужчине.

Потом Асхат поменял белье с красными пятнами — отличным доказательством на любой средневековой свадьбе, вытер мою спину и попку, и теперь сидел, накрыв бедра полотенцем, а я устроилась с ножками на свежем белье в его форменной железнодорожной рубашке... Потом мы снова пили чай, прикалываясь, шутя и смеясь над любыми несмешными в другой ситуации шутками и глупостями. Мы любовались друг другом, ощущая единение и убежденность, что ночь еще кончилась. Искорки в его глазах опасно разгорались, заставляя мое сердечко сладко замирать. Мы еще дурачились, когда между нами стала возникать новая напряженность, ничего общего не имеющая с неловкостью. Нас тянуло к друг другу, и мы поняли, что этот момент как раз очень подходит для того, чтобы снова ощутить такое в объятиях такое привлекательное тело партнера. Наши губы тотчас слились, а язык Асхата подверг нешуточной страстной атаке мой ротик, я только несколько несмело отвечала своим язычком, начиная находить вкус в таких поцелуях. Мужские руки были везде — то они трогали мои ягодицы, задирая полы рубашки, то ласкали грудь через ткань, пока Асхат не отстранился:

— Подожди! Нам надо подмыться, — он чуть смущенно улыбнулся, — твоя девственность оставила неизгладимые пока следы... Надевай босоножки, прокрадемся до туалета...

Асхат взял чайник, который только что кипел, и подошел к двери:

— Что, прямо так? — удивилась я, машинально проведя рукой вдоль тела, по-прежнему облаченного лишь в форменную рубашку, натянутую на грудях набухшими во время краткого поцелуя сосками.

Асхат развел руками, чуть опустил голову, с веселой усмешкой показывая, что на нем самом только одно полотенце, и открыл дверь:

— Я тебя позову, если никого нет, — последние слова он произнес уже из коридора.

Его приглушенный голос раздался