Унижение

с голубыми бликами, то свинцово-серые. Потрясающая женщина.

Я думал о Марине постоянно, старался попасть ей на глаза, но после нашей последней стычки возле ее номера она избегала меня — не смотрела в мою сторону, быстро проходила мимо, пропускала лифт. А все из-за Микаеллы, будь она проклята. Я уже не знал, как от нее избавиться. Порой, когда мы ходили на пляж, я с ненавистью посылал телепатические сигналы «Утони, утони!», но куда уж там — в ней было столько резины, что даже при желании ей бы не удалось уйти под воду. Вел я себя с ней отвратительно, игнорировал, подкалывал, ночью пользовал, не давая кончить. Но она продолжала все терпеть, делая вид, что все нормально. Тогда я окончательно убедился, что она видит во мне только кошелек. И вот наступил волшебный день, когда я наконец смог от нее избавиться! Аллилуйя!

Мы отправились в один из крутых клубов, я бросил ее там сразу же, как пришли, и уселся за бар. Особо много не пил, но вспомнив Марину, с досады бахнул двойной виски. О Микаелле естественно не думал, я вообще о ней забыл, и так и не вспомнил бы, если бы не пошел отлить. Я увидел ее в мужском туалете, она стояла на коленях и яростно насасывала полувялый член какого-то пьяного малолетки в охерительно дорогих часах. Ха! Я чуть не подпрыгнул от радости, увидев эту картину. Это был счастливый случай, которым я не мог не воспользоваться. Разыграв целый спектакль, изобразив из себя ревнивого рогоносца, я послал ее к херам и велел навсегда скрыться из моей жизни. Она конечно пыталась оправдаться, даже слезы размазала по лицу, но естественно я был неумолим. На хуй, на хуй детка! Наконец-то я свободен, и прямо сейчас могу отправиться к Марине, начать завоевывать ее, не думая ни о чем.

Первое, что я сделал — заплатил крутую сумму, чтобы Микаеллу не пускали в санаторий. По пути я купил букет цветов, самый дорогой, что удалось найти, и окрыленный двинулся к Марине. Я был немного пьян, но больше от радости, чем от виски, и как-то не подумал, что неприлично являться среди ночи к девушке в таком виде. Но мне было все-равно, я хотел ее видеть, не мог ждать. Она видимо не спала — открыла сразу, в одной ночной рубашке и распахнутом шелковом халатике. О, малышка, иди ко мне! Я еле удержался, чтобы не схватить ее и не начать тискать. Без косметики она выглядела намного милее, беззащитнее, и еще моложе. Какая хорошенькая, прелесть! Я бесцеремонно ввалился к ней в номер и вручил букет:

— Марин, ты мне так нравишься. — сразу выпалил я, осознавая, насколько это тупо.

— Да ладно? — надменно бросила она, отпихивая цветы.

— Малыш, ну не будь врединой. Мы же взрослые люди. Иди сюда. — Я совсем обнаглел, наверное от виски, и притянул ее к себе, тесно зажимая в руках. Она пыталась вырваться, но я