— У меня ещё один белый, — Екатерина Николаевна нагнулась, срезая гриб, предоставив мне возможность, в очередной раз, полюбоваться своей круглой, сексуальной попой, обтянутой чёрными лосинами.
Я поправил вставший член, прижав его резинкой штанов. Прикрылся ведром, в которое складывал найденные грибы. Чтобы немного отвлечься я отошёл в сторону и, сделав всего несколько шагов вдоль небольшого оврага, наткнулся на целую поляну лисичек.
— Мам, иди скорее сюда, посмотри сколько тут грибов.
Долгое время тёща настаивала, можно сказать, приучала меня к тому, чтобы я называл её мамой. Я сопротивлялся, было трудно к этому привыкнуть, но Екатерина Николаевна была непреклонна. И в конце концов я сдался.
— Ух ты, Серёж, как много! — радости женщины не было предела. — Это нам так вёдер не хватит, придётся кофты и футболки снимать.
Тёща хихикнула и, опустившись на колени, принялась срезать «рыжий деликатес». Я же представил, как она снимает с себя верхнюю одежду и, оставшись в одном лифчике, наполняет тряпки грибами.
Успокоившийся было, член вновь принял боевую стойку.
Стрелки часов показывали без десяти три. Солнце скрылось за, внезапно набежавшими, тучами. Ветер усилился.
— Мам, похоже дождь собирается. Давай уже в сторону дома двигаться.
— Хорошо, Серёж, — раздалось позади. — Я, если честно, уже порядком устала. Да и вёдра полные почти.
Мы вышли из леса и быстро, насколько это возможно, зашагали к дому. Инициатива оставить машину и пойти в лес пешком исходила от тёщи, дескать, когда из леса выйдем, до дома доберёмся раньше, чем до машины. Конечно в чём-то Екатерина Николаевна была права, но в сложившейся ситуации я пожалел, что пошёл на поводу у неё. Машина сейчас было бы очень кстати.
Погода менялась очень быстро. Только-только исчезло солнце, и вот уже небо про чертила яркая вспышка молнии. Оглушительный треск громового удара заставила слегка пригнуться. Я ещё не успел выпрямиться, как на голову упали первые крупные капли дождя.
Сверкало, казалось, со всех сторон. Дождь стоял сплошной стеной, а небо продолжало низвергать на нас, промокших до нитки, потоки воды. Земля, превратившаяся в грязь, комьями налипала на сапоги, мешая идти.
Бежать глупо, спрятаться негде — чистое поле кругом. Я, замёрзший и уставший, под аккомпанемент раскатов грома и причитаний тёщи задумался над тем, как я вообще оказался здесь, под этим холодным проливным дождём.