Случайный вальс

очень красивой парой, которая не танцевала, а просто дышала танцем. Мне нравился их стиль, их история, которую они рассказывали, но понять которую были в силах лишь единицы из присутствующих.

И тут я увидел её — рыжеволосую молодую девушку в бирюзовом летнем платье. Она стояла практически напротив меня с другой стороны танцплощадки и как и я наблюдала за происходящим, периодически обмениваясь парой фраз с такой же рыжеволосой женщиной, по видимому её матерью. Что меня в ней тогда зацепило я не знаю и сейчас по прошествии уже долгого времени.

Я не торопился домой и продолжил стоять в тени березок, слушая оркестр и изредка — кого я обманываю — смотреть в сторону прекрасной незнакомки. Что я узнал о ней, так это то, что вальс она танцует просто великолепно! Во время исполнения оркестром вальса «Осенний сон» её мать шепнула ей что-то на ухо и обе повернулись к стоящему сзади статному мужчине, — отцу?! — с ребячьей улыбкой рыжеволосая красавица увлекла смеющегося мужчину в вихрь вальсирующих пар. После танца они остались смотреть выступление дальше.

Тут я понял, что у меня есть все шансы провернуть ма-а-аленькую аферу и направился к дальнему краю сцены, где сидел играющий на трубе руководитель оркестра. Откуда, спросите Вы, я знал, что это именно руководитель? Да оттуда, что в оркестре в основном были преподаватели и студенты местной консерватории и музыкального училища при ней. Сам я закончил музыкальную школу и училище экстерном и был отчасти «многостаночником»: играл на саксофоне, в то же время освоил кларнет. Поэтому добрая половина оркестрантов мне была известна.

Сам же я, в отличие от многих товарищей и знакомых, вовремя одумался и учиться дальше не пошел, выбрав стезю инженера-конструктора.

Пройдя в паре метров от, как я надеялся, будущей партнерши, я подошел к краю сцены в тот момент, когда оркестр закончил очередную быструю вещь.

— Павел Егорович, вечер добрый! — практически бегом поднявшись на сцену я поздоровался с руководителем. — Все так же радуете горожан приятным пережитком тоталитарного прошлого?

На мое дерзкое появление на сцене мой, в какой-то мере, наставник отреагировал положительно, пожав руку.

— Привет, Алексей! Что, болит душа? Когда к нам придешь?

— Не скоро. — вздохнул я. — Вы же сами знаете, что значит для меня музыка. Денег лишь особо не заработаешь — уж Вы понимаете. Может быть потом...

— Паразит... — беззлобно проворчал Егорыч. — Кыш тогда отсюда, дай закончить программу!

— В конце как всегда два вальса? Что играть будете?

— Решили концертный вариант «На сопках Манчжурии» обкатать да закончим «В городском саду» — Традиция...

— Пал Егорыч! Большая просьба! Не «В городском...», а «Случайный вальс» и сыграйте так, как никогда в жизни не играли!

— А чего так? Соскучился по плацу? — с хитрецой спросил дирижер.

— Да. И по концертам тоже.

Я соврал лишь про текущую причину моей просьбы, но по «тяжелой и неказистой жизни Советских кларнетистов» действительно соскучился.

— Иди давай. Сыграем в лучшем виде, один вальс за другим.

Пока оркестр готовился, я быстро спустился