Естество в Рыбачьем. Глава 3. Часть 1

Не смотри на меня обнажённую, опять кончу...

— Так ты кончила? Ни фига у тебя оргазм! Айгуль, Юра, она до этого тоже кончала от процедуры. Стоп! А причём тут Юра? Почему только он не должен смотреть?

— Не... знаю... Оставьте меня одну пока.

Все отошли от неё, начали смотреть на животных. Хвостами лошади отгоняли докучающих оводов. Мирно щипали траву, выискивая побеги помоложе.

— Ма, — позвала Клава, — ляж возле меня.

— Правильно говорить — ляг. Что, моя сладенькая? Опять? Надо было тебе с взрослыми остаться. Потерпи, меньше суток осталось. Это будет лучше для тебя, забудешь его через неделю, месяц. Отвезём вас на вокзал. А там распрощаетесь с ним.

— Ма, а он сладко целуется?

— Не начинай. Я же тебе говорила, отвлекайся на другое. Не позволяй плоти взять верх над духом. Стой на стороне бестелесия.

— А ты сама с ним... телом...

— Я же тебе говорила — с ним моя душа, больше никто мне не нужен. Рожу — мне нужен будет только ребёнок. А у тебя есть Алёша, ты ведь рассказывала, как страдала в минуты разлуки с ним. Это и есть любовь. Не похоть.

— Я поняла, что от Лёши мне нужно только тело.

— И от него только тело, ты ведь не мечтаешь, что он будет только с тобой?! Милая моя, девочка, есть на свете мужчины, достойнее его... Что, кстати, ты повезёшь маме в подарок? Давай после обеда съездим в магазин и выберем для неё какую-нибудь безделушку.

— Стыдно сказать, но я не знаю, что она ценит...

— Внимание ценно, забота. Что ты скажешь, когда встретишься с ней?

— Мамочка, миленькая, я так скучала по тебе. Я ощущала холод при жаре без тебя, поняла, что ты у меня единственная. — Мантра, повторенная много раз становится заклинанием, с такой интонацией повторила Клава.

— Всё верно. Только добавь искренности в голос, говори не как правила правописания. Если ты меня любишь, то сделай мне такой подарок — люби свою маму, братьев. Алёшу тоже не забывай любить. Надевай трусики, маечку, брюки. Сейчас поедем домой.

После обеда Клава напросилась с Верой в посёлок. Просто так, от скуки. Сидела, ждала Сергеевну, когда та зашла в двери заведения с пошлым названием «Розовый фламинго». Пошлое потому, что безграмотный декоратор нарисовал ноги птицы похожими на развратно раскрытую половую щель, между которыми светилось заходящее солнце. Когда писалось слово «кафе», то видимо художник совсем опьянел — третья буква выглядела несуразно. Вертикальная полоса не гармонировала масштабом с кружочками, торчала вверх, заканчиваясь какой-то шишечкой, внизу чёрточка была изогнутая с такой же уродливой шишечкой.

Клава вдруг резко выпрямилась. «Ф» ассоциировалась с половым членом — художник рисовал её со скрытым умыслом — вот почему ей подумалось, что он мазила. И солнце, это не солнце, а манящий свет во влагалище. Браво дизайнеру, завуалировал истинную вывеску борделя.

Потом Вера повезла её к дверям банка. Хоть здесь всё без намёков. Клава на всякий случай, вгляделась внимательней. Нет. Не бордель, и люди входят-выходят респектабельно 

---

Минет, Наблюдатели, Свингеры

---

Вернуться назад