В объятиях боли

ее.

Она продолжала сопеть, ей было больно и страшно. Глаза были закрыты, а из их уголков были видны слезинки, хотя плакать она себе не позволяла. Это ее сдержанность воспаляла меня еще сильнее, мне захотелось переломать ее внутренний стержень, заставить унижаться передо мной и молить о прощении и пощаде. Выждав паузу, я не получила никакого ответа. Не смотря на свое положение, она продолжала показывать свой характер. Как это было прекрасно, меня просто переполнила радость. Моя правая рука сама сжалась в кулак и взмахнувшись удалила ее по скуле. Затем вновь она взмыла и удар, снова и снова. Девочка мычала, сжав зубы было видно, что ей очень больно. Ее голова была как груша удерживаемой моей второй рукой. Я не могла остановиться от возбуждения, я продолжала бить и бить пока не увидела, как из уголка ее рта течет капля крови. Ее левая сторона была уже вся в синяках, казалось еще несколько ударов, и я разобью ей бровь и скулу. Тут меня осенило, что мне не хочется, чтобы ее дивная красота увядала, ведь тогда мне будет уже не интересно с ней играть. Приостановившись, я услышала, как она что-то хочет мне сказать.

— «Хватит, пожалуйста, не надо больше» — с жалобным тоном еле дыша пролепетала эта мелкая девчонка.

— «Так что ты уже надумала извиняться?» — грозно ответила на ее просьбу удерживая кулак на весу.

— «П, п, простите» — почти заставляя себя она произнесла.

Ее глаза были закрыты, и не смотря на то что я оставила столько синяков на ее левой стороне лица она до сих пор не стала плакать. Все ее тело дрожало, но она не кричала, и даже сдерживала стоны. Какая выдержка и стать. Сегодня мне на обед досталось воистину чудное блюдо.

— «Что ж, не смотря на слова, видно, что на самом деле ты и не думаешь раскаиваться».

— «Хм».

Меня вновь взбесила ее строптивость, хотя ее тело и сломлено она все равно вела себя надменно. Я сжала рукой ее волосы заставив открыть глаза от боли и смотреть на меня. Наши взгляды вцепились друг в друга, словно охотника и строптивой жертвы. Не сдержав себя, я плюнула ей на лицо, чтобы унизить и смыть эту невозмутимость с нее.

Она отвернулась и опустила глаза, потому что боялась уже ответить тем же, осознавая, что если я уже столько сделала с ней, то за ответ мне она пострадает намного сильнее.

— «Чудненько, мы уже потихоньку исправляемся» — улыбаясь ей в лицо развязно произнесла я.

— «Теперь нужно будет тебя проучить и научить вести себя. Нельзя оставлять тебя одну в этом мире с такой позицией на жизнь».

Девушка немного потерялась и заметно была озадачена моими словами. Я встала и словно за шкирку поднимала котенка подняла ее за волосы. Она обхватила мою руку слегка попискивая от боли. Она наконец встала, в полусогнутой позе держась за живот одной рукой и побитое лицо другой. Ее глаза