Хроники Дэстории: Двуликая

она будет так ослаблена, что даже руку не поднимет — пробубнил бородач, вытирая капли пота.

— Эт хорошо — выдохнул лысый.

— Её же сюда? Да? Погодите, щя открою — шевеля усами выдал один из тюремщиков.

Муравьишки наконец впихнули изменницу в одну из камер, на удивление она была намного больше чем обычные, скорее всего предназначенная именно для таких вот случаев.

— Эй, вы пока идите, я задержусь, не каждый день нам таких приносят же, она же еще без сознания, хочу испробовать, как оно, ну... это, с храмовницей — скромно пробубнил бородач.

— Пфф, смотри не свались в её дырку — громко смеясь съязвил усатый.

— И это, как его, рот еёне трогай, а то мало-ли чё, проснется и клац, кирдык твоей улиточке — заржал лысый.

— Не, я это, аккуратненько — задумчиво буркнул бородач.

<...>

— Покинь... Покинь... Покинь — голос в её голове звучал все громче и отчетливей.

— Покинь, это не... Покинь...

— Так... не должно было... Это не т...

Голос внезапно стих.

Эделин кое-как приоткрыла глаза. Все как во сне, туманно и размыто.

Она была закована в кандалы, сырой металл холодил шею и руки. Спина была покрыта ссадинами.

Грудь и живот измазаны какой-то вязкой слизью.

Эделин попробовала шевельнуться, с белокурых волос посыпалась грязь.

Попытка была безуспешна, тело почти не слушалось её.

«Это... это... не могло произойти со мной... не могло... Я убила... Эльзу?... Нет... Нет... Это все остроухие... Такого просто

не может быть... Меня подставили... Меня подставили?... Или это сон? Я заснула накануне битвы? Или же я сплю под яблоней и жду пока Агнес... Нет... Нет... Я... действительно... сошла с ума? Я?» — все размышления эхом разносились по её разуму, но найти ответ она так и не смогла.

Дверные замки защелкали, дверь с грохотом отворилась.

В камеру забежали два запыхавшихся тюремщика, сжимая деревянные палицы своими потными рученками.

— Слышь, смотри, она вроде как проснулась, не? — выкрикнул один из них, почесывая блестящюю лысину

— Вродь да, нук, давай проверим. — прохрипел бородач.

Тюремщики аккуратно подкрались поближе.

— Э, ты слышь меня? А? Эоситская дичь? — лысый замахнулся палицей, собираясь ударить.

Бородач встрепенулся и резко остановил его, держа за запястье.

Лысый посмотрел на предательницу, медленно перевел взгляд на бородача.

Снова посмотрел на пленницу, затем снова на бородача.

— А... Понятно всё. Ладно, будь по твоему — ухмыльнулся лысый — её же щя на позорный столб, а потом на казнь, да?

— Да — нахмурился бородач.

<...>

1347 год по Элзероскому календарю.

Северные Земли.

Столица Имерии — Айронфэйз

Площадь наказаний.

Оглушительный рев толпы.

Предательница стоит в неестественной позе, нагишом, прямо в центре площади, закованная в колодки.

(*колодки — старинная деревянная конструкция с прорезями для головы и рук *)

На площадь вышел напыщенный мужчина, одетый в белоснежную рясу, украшенную символикой Империи.

— Дамы и господа, в этот день свершится великое правосудие. Перед вами гнуснейшее из существ, осмелившееся предать великого Императора, предать нас, предать своих братьев и сестер! Прямо за нашей спиной, она сговорилась с остроухими еретиками, воспользовавшись всеобщим доверием и любовью — буквально ударом в спину, с помощью ненавистной нам магии, убила самого благородного, чистейшего человека во всей