Рабы черных богов

ничего... если бы не рост.

Я уже говорила, что здешние чернокожие поражают своим ростом, но рядом с ЭТИМ даже капитан выглядел карликом. Не меньше трех метров черной плоти, состоящей, казалось, сплошь из налитых мускулов. Даже Нганга оробел, когда Владыка заговорил с ним. Тогда я еще не знала здешнего языка, лишь позже мне пересказали этот диалог.

— Где ты взял его? — проворчал черный гигант.

— В море, Владыка Шанго, — угодливо кивнул торговец, — мы случайно разбили его лодку.

— В море? — он посмотрел на Макса и я увидела, как тот затрясся под этим тяжелым, оценивающим взглядом, — что он говорил о себе?

— Какую-то чушь, Владыка, — сказал Нганга, — что он откуда-то из далекой страны, где все по-другому. Видать повредился умом, пока болтался в море.

— Сам ты... повредился, — усмехнулся черный великан и Нганга смущенно замолк, — ты хорошо рассмотрел его лодку?

— Нннет, господин, — поежился торговец, — не было времени.

— Дурак! — рявкнул черный царь, — он был один?

— Нет, Владыка, — затрясся работорговец, — с девкой. Вон той, — он указал на меня.

Черный гигант повернулся и у меня захолонуло сердце, когда он посмотрел на меня. Он наводил ужас — проницательные человеческие глаза внезапно наливались кровью и сквозь человеческое обличье проглядывала сила, ярость и похоть дикого быка. Наконец толстые губы раздвинула широкая улыбка.

— Я покупаю, — усмехнулся он, — обоих. Сколько ты просишь?

— — Тридцать золотых динаров за парня и шестьдесят за девушку, — выпалил торговец, явно боясь продешевить, но и опасаясь недовольства владыки.

— Даю двести динаров, — произнес Владыка, — за обоих.

Нганга просиял, готовясь дать согласие, но тут раздался возмущенный голос.

— Клянусь Крыльями Ночи, ты нарушаешь закон, Шанго!

Стенки еще одного шатра раздвинулись и я уставилась, пораженная, на вышедшую черную женщину. Ростом она ничуть не уступала Шанго, а внешность... я до сих пор теряюсь, когда пытаюсь описать ее — просто представьте женщину в которой соединилась красота Наоми Кэмпбелл, сила Серены Уильямс и царственность Нефертити. Аристократическое лицо с чувственными губами и огромными зелеными глазами обрамляла копна густых черных волос; обнаженные полные груди красиво покачивались при ходьбе, также как и крутые черные бедра, на которых позвякивал пояс из множества золотых цепочек. Из других украшений у нее был большой изумруд, вставленный в пупок, золотые браслеты на ногах и кулон в виде раскинувшей крылья летучей мыши. Такой же нетопырь красовался и на вершине черного шатра, откуда вышла женщина.

— Ты же знаешь, Буйвол, — сказала она, подходя к Шанго, — закон не велит отдавать раба, если за него не был проведен торг. Я заявляю права на нее, — она указала на меня.

— Я знаю закон, Акана, — проворчал Шанго, — триста за обоих.

— Пятьсот, — усмехнулась женщина, — за нее. И двести — за него, — она показала на Макса.

Шанго прорычал что-то нечленораздельное — видимо он не мог покрыть этой суммы. Сейчас он как никогда походил на дикого быка, — глаза его налились кровью, ноздри раздувались, кулаки сжимались и разжимались. Торговец переводил умоляющий взгляд с одного великана на другого, когда Акана