Фотограф

мне нравится, надо подумать и решиться. А ладно, посмотрим как пойдет, иду к Фаине (милая Фаиночка, ну и задница у тебя).

В комнате обстановка близкая к аутодафе, нет лишь дров, палач (Фаиночка!) марширует по комнате, в очках и в самом что ни на есть строгом учительском виде.

— Иванов!

— Да, Фаина Семеновна, вы меня звали?

Тон мой самый безмятежный и заинтересованный, будто меня позвали уточнить детали какого нибудь мероприятия.

— Иванов! Ты понимаешь что ты поступил подло?

— Да, Фаина Семеновна, извините меня, это правда.

Она зыркает из-под очков суровым взглядом, проверяя искренность раскаяния, и продолжает

— Немедленно, слышишь, немедленно засвети пленку, иначе, ты даже не представляешь ту степень неприятностей, которые тебя ожидают.

— Фаина Семеновна, уточните пожалуйста те неприятности, которые меня ожидают. Я наглею, беру стул и сажусь спинкой стула вперед.

— Кстати, если наш разговор всеръез, то пусть и Ингрид-дочка поучаствует, пусть выходит из ванной комнаты.

В ванной что-то рушится и оттуда появляется Ингрид красная как рак. Фаина в растерянности — переход от послушного ученика, отличника к наглому кенту для нее полная неожиданность.

— Мы, хмм, я, школа..

— Милая Фаиночка...

произношу это слова очень мягко и вкладывая в него максимум сексуального содержания. Я оглядываю ее бедра и веду речь как бы только с ними, игнорируя лицо.

— Фаиночка, ты ничего мне не сделаешь, а вот я могу сделать очень многое.

— Да как ты смеешь мне на ты, сопляк!

Она ухватывается за мою «грубость», чтобы хоть как то реагировать, но

— Фаиночка, если я отнесу фотографии и предъявлю негативы в районо или куда повыше, то ты не просто вылетишь из партии (а она была парторгом школы!), ты сядешь за это самое и за совращение. Кстати, и Инг-дочка сядет (кандидат в партию, филолог).

— Какое совращение?!

— Ну да, вся группа подтвердит, что мы «поссорились» и что я часто к вам обеим заходил, вы же знаете детскую фантазию!

Это для них совершенно неожиданно, они переглядываются и молча смотрят на меня. — Я напечатал фотографии

Они бросаются на пакет, который я вытаскиваю из-за пазухи. Я вижу их проборы, склонившиеся над снимками и груди в разрезе платьев. выглядят они хорошо, голова к голове и четыре груди, не видно лишь сосков. Снимки тоже прекрасные, свет, ракурс и материал, все отличное. Бывает часами ловишь кадр, здесь же из 36 кадров, из которых ни один не засвечен, имеются целых девять снимков, которые можно было бы публиковать сразу. Я смотрел шведские журналы и поэтому мог судить точно — это были лучшие снимки которые я сделал и одни из лучших которые я вообще когда либо видел. Они поднимают на меня глаза, в них вопрос, пока еще немой. Минута молчания, наконец, голосом, чуть-чуть дающим петуха, говорит Фаина

— Сколько денег? Учти мы учительницы и много сразу не сможем дать.

Она уже боится, я по глазам вижу что она боится и догадывается. Я молчу и смотрю на нее, на грудь и ниже. Она