Энни

обеим, очевидно, это ужасно понравилось. Мы, наверное, не имели тогда этой цели — поцеловаться в губы, и просто хотели в приветствии коснуться друг друга щекой, но обе подставили друг дружке не ту щеку, и получилось, что встретились именно наши губы. Это длилось какой-то миг, но я успела ощутить, как мои губы погрузились во что-то мягкое, нежное и горячее. Мы обе словно испугались, отпрянули, и тут же рассмеялись.

А через два дня при встрече уже намеренно чмокнулись губы в губы. Но это был именно простой «чмок», хотя и при этом кратком соприкосновении во мне все задрожало, дыхание сбилось, и захотелось прижаться к Энни крепко-крепко всем телом.

Несколько дней я мучительно решалась совершить настоящий поцелуй. Я представляла, как мягкие и теплые губы Энни обхватят мои, как ее язычок проникнет в мой ротик, скользнет по зубам и деснам, и от одних только этих мыслей у меня начинала кружиться голова и останавливалось дыхание.

Поцеловались мы вчера, когда прогуливались по набережной. В какой-то момент людей близко не оказалось, я повернула Энни к себе и прильнула своими губами к ее. Все получилось так, как я себе и представляла. Необычайная нега разлилась по всему телу, голова закружилась, задрожали колени, и мы, чтобы не упасть, прислонились к перилам. Особой остроты добавляло присутствие, пусть и не совсем рядом, посторонних людей.

А сегодня смелее оказалась Энни.

— Пойдем ко мне, — тут же предложила я, и спазм перехватил горло от предвкушения, — я тоже ужасно хочу этого.

— Чего этого? — улыбаясь спросила Энни.

— Чтобы ты увидела меня голой.

— А меня ты не хочешь увидеть.

— Конечно хочу! И не только увидеть.

От одних только этих слов так захотелось обнять эту хрупкую девочку, прижаться к ней всем телом, слиться в упоительном поцелуе, но я лишь крепко взяла ее за руку, и мы свернули на аллею.

Родители уехали на два дня к сестре моей матери. Кажется, у нее или у ее мужа был юбилей. Они, конечно, велели мне сидеть по вечерам дома, быть паинькой и никого в дом не приглашать, разве что близкую подружку.

— Как сильно пахнет сирень! — произнесла Энни и сильнее сжала мою руку, а я заметила нервное подрагивание ноздрей девушки.

В лифте мы так и не отпустили руки друг друга, словно боясь, что наша быстрая договоренность может нарушиться. Но у дверей рукам пришлось расстаться, иначе я просто не открыла бы дверь.

Мы скинули босоножки в прихожей и прошли в большую комнату. После улицы приятно было шагать босиком по мягкому ворсу ковра, занимавшего большое пространство перед широким диваном, возле которого стояли еще два больших уютных кресла. Энни упала в одно из них, и под коротенькой юбочкой мелькнули беленькие трусики.

Я присела рядом на колени и осторожно прикоснулась сразу обеими ладонями к ногам Энни. Сначала к ее острым коленкам, потом медленно протянула руки вперед, к подолу юбочки, по гладкой и нежной коже. Энни инстинктивно свела ноги вместе,