Твоя слабость. Часть 2: Наваждение

нечто фееричное.

— Беги, повеселись, а я спокойненько соберусь.

Она почти добралась рукой к моей промежности, но резко отстранилась и лукаво заулыбалась.

— Я могу надеяться на то, что ты не будешь здесь заниматься самодеятельностью?

Я открыла рот, понимая, что как раз об этом и задумывалась.

— Позвони мне, как будешь готова, — быстро целует на прощание и убегает.

Я натягиваю трусики и намеренно поднимаю их чуть выше, чтобы ткань врезалась в клитор. Меня обдает жаром от самого лона до кончиков пальцев — вспоминаю шибари и то, как Денис умело им воспользовался, завязав узел прямо на клиторе. И, как сильно я кончила через несколько секунд после того, как он это сделал. При том, что должна была терпеть. Но нить так терлась. И это чувство его теплых, грубых пальцев на коже, совсем рядом с тем местом, откуда, казалось, только лава не шла — настолько там было горячо.

И как я чуть не кончила во время пирсинга в том самом месте. Засмущала мастера до красных ушей.

Если бы он сейчас опять оказался между моих ног с этими своими ловкими пальцами.

Нет, не он, а Катя.

Черт бы его побрал!

Сбрасываю полотенце, рассматривая свое отражение в зеркале на шкафу-купе. Можно ведь просто коснуться сережки там внизу и все. Сжать ее и немного освободиться от наваждения.

Меня прерывает стук в дверь. Заворачиваюсь в катькин халатик и плетусь к двери. Приоткрываю ее достаточно для того, чтобы увидеть, кто за ней стоит; заставляю себя поглубже вдохнуть. Упираясь правой рукой в дверной косяк, стоит Денис. Сама накликала — сама разбирайся.

— Чего тебе?

— Больше, чем ты можешь себе представить и наверняка больше, чем можешь вытерпеть.

Даже из-за двери чувствую запах алкоголя, которым он, видимо, заливался, пока я принимала душ и пыталась представить его между моих ног. Денис тянется ко мне левой рукой и берет за влажную прядь волос. Наклоняется и одновременно подносит ее к своему лицу, вдыхает запах.

— Мне нужно больше, Ксюля.

Я крепко держусь за ручку на двери, в надежде, что смогу удержать ее, если он вдруг попытается зайти в номер.

— У меня в номере нет алкоголя. За большим — двигай в бар, — знаю, что он не о том говорил, но эта тема для нас слишком опасна.

Закрывает глаза, а я пытаюсь понемногу прикрыть дверь.

Когда открывает их, его взгляд, тот самый, после которого обычно следовало нечто невероятно приятное, крышесносное. У меня вырывается вздох. Настолько хорошо я помню, как было с ним. Так сильно, как только могу, я толкаю дверь, кручу замок изнутри и приваливаюсь к двери спиной. Сползаю по ней вниз и, уже не в силах остановиться, лезу к себе в трусики, сжимаю и тру клитор, ласкаю себя, не сдерживая стонов и воспоминаний о том самом взгляде, который только что видела.

— Открой! Открой Ксюш! Открой, прошу, — постепенно его крик за дверью сходит на простую речь. Он перестает стучать одновременно с тем, как я кончаю. И, прежде, чем