Интуиция

был мужчина.

— А кто?

Я, также, не переставая улыбаться, молча смотрю на неё, давая возможность додумать. И тут до неё доходит. Нет она всё ещё так и сидит с тем же потерянным выражением лица, но я уже чувствую, как где то внутри правильный ответ уже созрел и хочет вырваться наружу. Минута, вторая... пауза затянулась...

— Ты жила с женщиной? — одними губами шепчет она, так как мы сидим в кафе, и она просто не решается произнести это вслух.

— Да я жила с женщиной! Которую любила, баловала и боготворила до тех пор пока она от меня не ушла. — говорю я открыто совсем не собираясь переходить на шёпот.

Света затихает, смешно втягивает голову в плечи и начинает осматривать зал... как будто это она жила с женщиной, как будто это она только что так открыто и спокойно об этом сказала, не боясь того, что какие-нибудь любопытные уши это услышат, а потом разнесут по всему отделу. Она не просто боится. Она никак не может понять, как можно жить с женщиной! Как можно любить женщину! Ведь так не положено. Это ненормально. А как же дети? Что скажут друзья? Как скрыть от родителей? А что если кто узнает?

Так и моя девочка, умывая меня слезами, и убивая признаниями в любви, говорила, что больше так не может. Что папа уже хочет сына! Мама хочет Зятя! А бабушка хочет правнуков!

Вот и Светлана, сидевшая напротив меня пыталась упорядочить тот хаос, который мне удалось вызвать всего одним словом. Самым прекрасным словом — Женщина!

Но мужчина! — думала она — пусть он не такой идеальный, как в любовных романах. Не носит на руках, не удивляет каждое утро маленькими подарочками, не читает стихи и не устраивает ужина при свечах. Но он же мужчина и пусть он пьет, но я могу придти с ним к друзьям в гости. Да если ещё его выгладить и побрить, можно представить его своим родителям, игнорируя потом последующие пол года их вопросы о замужестве и внуках. Ну и что, что он занимает деньги. У всех бывают сложные времена. Я тоже занимаю у подруги! Только вот всегда потом отдаю...

Всё это было. А сейчас я просто полулежу на Светкином кухонном столе и смотрю, как на него неизвестно откуда падают листочки, записочки, вырванные из журналов целые страницы, с рецептами, и мысленно анализирую, как же я все-таки докатилась о такой жизни...

Нет, Светлана не стала меня избегать, шарахаться или задавать какие то вопросы. Сначала это ей удавалось с трудом, а потом она привыкла к тому, что я люблю женщин. В процессе того, как она это осознавала, исчезали дружеские объятья, поцелуйчики при встречах и стандартная процедура подтягивания капроновых колготок в женских туалетах. Она стала наоборот, как то неловко чувствовать себя в моём присутствии. Чаще краснеть от моих очередных комплементов, которые она раньше воспринимала с улыбкой...

Но вот идея научить меня готовить никак не покидала