Заткнись. Думаешь если пошел против моей воли, начал учувствовать в гонках это делает тебя мужчиной, дает право врываться сюда и указывать мне, что делать?
— Папа, пожалуйста, я-а, я просто хотел учувствовать в гонках. Мама даже не знала об этом. — он едва сдержал рвотный спазм, когда как пушинка взлетел в воздух, вздернутый на ноги отцом.
— Слушай меня... — начал отец, держа мальчика навесу за ворот жалобно потрескивающей футболки.
— Джон прекрати, не делай ему больно. — донесся сбоку голос Кэнди. Она кое-как запахнула блузку, удерживая ее на груди скрещенными руками и плакала. Пожалуйста, не делай ему больно!
— Заткнись. — рявкнул мужчина оглянувшись и снова вперил взгляд бешеных глаз в Эвана. Если хочешь учувствовать в гонках, ты должен иметь работу и полностью обеспечивать себя. А если хочешь продолжать жить в этом доме, то ты обязан делать то, что я говорю. И ни каких полу позиций. Или так, или никак!
— Папа, мне очень жаль. — пробормотал Эван борясь со жгучим желанием использовать кулаки. Я не хотел.
— Не хотел, но сделал. Ты ослушался меня. Перетянул ее на свою сторону! Думаешь, я идиот?
— Нет, сэр, нет.
— Джон, это была моя идея. Я хотела...
— Заткнись и дай мне закончить с ним, а после я разберусь с тобой. Завтра я уезжаю, но ты под домашним арестом по крайней мере до моего возвращения. Ты имеешь право выйти из дома только на работу. Все остальное время сидишь в четырех стенах, послушно исполняя указания матери. Ты меня понял?
— Да, сэр.
— Прекрасно. А теперь убирайся отсюда и если решишь снова ворваться в нашу спальню, сто раз подумай и будь готов, что я опять надеру тебе задницу! Проваливай!
Футболка Эвана превратилась в изжёванную вытянутую тряпку в том месте, где ее сжимали пальцы отца. Кэнди, которую он видел из-за плеча отца, качнула головой в сторону двери. Она пыталась выглядеть естественно, но белое как мел, заплаканное лицо, выдавало весь ужас объявший женщину. Эван пошатнулся и вышел в коридор нетвердой походкой.