дернулся вверх. Клейкая нить прилипла к бедру мальчика, но на ее месте тут же возникла новая прозрачная капля. Эван не мог отвести взгляда от гигантских ядер, скрытых отвисшей толстовкой. Даже смерть от руки отца, не заставила бы его перестать смотреть. Его руки мелко тряслись. Он хотел коснуться грудей, почувствовать, как они тяжелы, сдавить пальцами твердые соски, с силой ущипнуть их.
— Детка прости. Мне не следовало... — она порывисто наклонилась, поднимая с пола распахнувшееся полотенце.
Кэнди задела член рукой, измазав запястье преэякулянтом, ловко обмотала ткань вокруг бедер пасынка, старательно избегая смотреть ему лицо. Стараясь не замечать, подергивающийся под полотенцем бугор. Эвану захотелось упасть на пол и забиться в истерике.
— Но... но... это я... Я...
— Я понимаю. — она сжала его руки. Мы не можем... Дорогой, так нельзя! Нельзя! Это все перевернет! Мы...
Дверь в комнату Дианы со скрипом приоткрылась, и Кэнди шарахнулась от Эвана, как от прокаженного, взвизгнув от страха, мгновенно став пунцовый, как цветущий мак. «Хлоп» Сердце Эвана перестало биться.
— Ты с ума сошла, я же чуть не умер от страха.
Кэнди поспешно скрестила на груди руки, прикрывая отчетливые очертания возбужденных сосков, ее лицо уже приобрело нормальный окрас, и только голос подрагивал, показывая, как она волнуется.
— Ступай наверх. — холодно произнесла она. Надеюсь, ты все понял и этого больше ни когда не повторится!
— Прости мама! — поспешно забормотал Эван, принимая крайне расстроенный вид.
— Извини. — тон голоса Кэнди стал ледяным. Не хотела тебя напугать!
— Опять полотенце? — приподняла бровь Диана.
— Да и это то же. А еще, он не удосужился позвонить и сообщить, что поздно возвращается домой. — сказала Кэнди. Я страшно переволновалась.
— Я хочу писать! — смешно поёжилась девушка, протирая сонные глаза.
— Диана!
— Прости мама, мне нужно припудрить носик.