Мария-Троица

пальцем, затем прильнула губами, языком обводя их по кругу. Её рот выделывал такие вещи, что описать не хватит слов. Пока её губы занимались моей грудью, её рука скользнула вниз, где я была ещё одета, но такая мокрая. Наигравшись, она пошла ниже, теперь уж губами. Её уста обжигали мой живот, всё ниже и ниже спускаясь к заветной точке. Когда она достигла её, у неё появились проблемы. Надо было как-то избавить меня от брюк. Она стала водить руками по внутренней части бёдер, подбираясь к молнии. Наконец она была расстегнута, и Мари с лёгкостью стянула их с меня. Она посмотрела на меня, как бы спрашивая разрешения на то что бы продолжить её игру. Я молча кивнула. Мои ноги были согнуты, и она положила свои ладони на колени и стала медленно ...поглаживать их. Я смотрела в её глаза, она улыбалась, это была улыбка девушки сгорающей от желания и полной восхищения. Мари медленно стала продвигать свои тёплые ладони к моей промежности. Когда до заветной «цели» оставалось совсем чуть-чуть, она оперлась локтями о покрывало и приблизила к моему рту.

— На сколько я знаю, ты ещё никогда не была с мужчиной, я уже не говорю о женщине, — её губы припали к моим и нежное прикосновение усилило моё желание.

— Да, никогда, — я лукаво посмотрела в её глаза, — но, судя по всему, девственности ты меня не лишишь... Нечем, — она рассмеялась звонким смехом

— Ты права, нечем... Но ведь можно лишиться девственности не только физически, но и духовно, — она снова поцеловала меня, вернее это был не поцелуй. Она просто обвила контур моих губ своим языком, — мне почему-то кажется, что ты ещё не готова.

— А разве тебя это волнует? Ты же никогда не отказываешься от своих желаний. И меня ты учила этому же, — я поймала её язычок, который ещё не успел скрыться за губами, — а ведь, на сколько я поняла, ты... хочешь, — я обвила её шею рукой и притянула к себе её рот. Наши губы в миг сплелись, а языки выделывали такие па, что это был почти развратный танец. Её рука медленно водила по моему бедру с внутренней стороны, едва касаясь ткани трусиков которые она так и не сняла.

— Хочу. Даже очень, но... — она хотела ещё что-то сказать, но мне это было не важно. Её ласки давно поработили меня, ежё до того, как я оказалась на этой кровати. Я накрыла её рот своими губами, и она уже не могла сказать ни слова.

Она приподнялась и села на свои колени, продолжая сверлить своими глазами мою намокшую киску. Она была уже такой мокрой, что трусики отражали свет, падающий из окна. Мари продолжала гладить мои бёдра почти у самого места, к которому она так стремилась, и, посмотрев на меня, накрыла её своей ладонью. Я не выдержала, и, выгнувшись, как котёнок, залила её ладонь и трусики. Это