Отпуск. День двенадцатый

хоть трусы приличные, а не те в которых ходишь на пляж!

Хорошо, что мать не знала, что ее дочь трусы на пляж хотя бы одевает, а в остальное время бегает голопопой. А от новостей про остальные увлечения дочери у нее могло стать плохо с сердцем. Лиза ожидала дочь в коридоре. Не прошло и десяти минут, как Катя тоже вышла к ней, но подходить близко она почему-то опасалась.
— Пойдем.
Выйдя из номера и спустившись на лифте, всю дорогу до злосчастного дома они молчали. Катя шла параллельно матери, но в паре метров от нее. Она чувствовала себя обиженной девочкой, которую хотят незаслуженно наказать за проделки. При этом вся ситуация все больше будоражила и волновала ее.

Бурную гамму чувств испытывала и Лиза, как будто добровольно ведя дочь на расстрел к фашистам. Ей было жалко ее, но она сама пыталась побороть в себе это чувство. Пыталась быть твердой и решительной, но это получалось у нее плохо. Просто невозможно в один прекрасный момент в ее возрасте изменить свой характер и отношение к окружающим устоям. Этот отпуск стал для нее настоящей проверкой на прочность и глубоким познанием себя самой.

После третьего звонка в дверь, Геннадий, наконец, открыл ее. На пороге стояла Лиза, а из-за ее спины виднелся профиль взволнованной девушки.
— Здравствуйте, гости дорогие, с чем пожаловали?
— И ты здравствуй. Ты знаешь, зачем мы тут. — Не переняла его саркастический тон женщина.
— Ну, догадываюсь. Проходите, коль не шутите.
— Спасибо. Предлагаю не затягивать процесс, а то дело для нас новое, необычное и мы все смущены. — Взяла быка за рога Лиза.
— Хорошо. Присаживайтесь на диван, подождите, я подготовлюсь. Но еще раз переспрошу: все, что сейчас произойдет — дело добровольное? Потом у меня не будет проблем ни с одной из вас, ни с полицией? — Мужчина лукавил, и это понимала каждая из присутствующих дам, но каждая со своей стороны, зная сущность Геннадия. Но они принимали правила игры.
— С моей стороны, проблем и претензий не будет, ведь я сама тебя об этом попросила. А вот Катю и спрашивать не надо. Только что она сама дала мне свое согласие на это, выбрав наказание, вместе самостоятельной взрослой жизни.

Катю разозлила такая формулировка фразы, и она с ненавистью посмотрела на мать. Она бы рада была бы уйти от нее, и начать, как та выразилась: «самостоятельную взрослую жизнь», но отсутствие перспектив и возможностей ее останавливало. Девушка промолчала.
— Хорошо, ждите. Но условия проведения данной процедуры будут моими. Изменения, не принимаются.
— Что за условия? — Удивленно спросила Лиза?
— Скоро увидите. — Мужчина вышел из дома.
Катя сменила злость на недоумение и снова уставилась на мать, на этот раз удивленно. Та выглядела так же растерянно, поэтому лишь пожала плечами. Вскоре он вернулся, прижимая к себе и неся перед собой большую деревянную скамью. Поставив ее посреди комнаты, он пояснил.

— Проведем процедуру так, как это издревле было принято на Руси, и